— Ладно, боцман. — примирительно сказал Юрка. — Детей жалко. Укажешь в рапорте — попытка нарушения границы заплыва, а не родины, проведена воспитательная беседа. Вместо пятнадцати суток или другого срока — день трудового участия в субботнике…
— Спасибо, ребяты, — растрогался отдыхающий, подтягивая мокрые трусы на поясницу.
— Повезло тебе, что мы добрые, — устало сказал Шнырь. — Но только заради детей.
— Товарищ Воловский! — гаркнул Юрка, и Лёвка недовольно вылез из тени, прихлебывая на ходу тёплое пиво, — обеспечьте гражданина фронтом работы.
— Есть обеспечить, — икнул Воловский и присоединил пассажира в семейных трусах до трудовых свершений причала, над которыми уже потели на солнце несколько нарушителей.
— Ну что? — спросил Юрку Шнырь.
— Капшо! — довольно потянулся Махонченко и добавил своё любимое слово, — … через плечо, и кончик в ухо для прочистки слуха. Ты что не видишь, забор красить некому? Надо ещё пару человек.
— Понял, — сказал Шнырь и налёг на вёсла до сиротливо качающегося буйка, который на всякий случай был установлен чуть ближе к берегу, чем другие.
Причал сверкал чистотой и порядком, как невеста перед первой брачной ночью. Юрка Махонченко побрился два раза, а Шнырь нацепил на себя новый рябчик, который берёг до следующего сезона, чтобы отдать за шесть бутылок водки. Хотя в эту ночь через свежевыкрашенный забор почему-то не лезла ни одна рожа при удочке. В гостеприимно распахнутые ворота причала припёрлась толпа рыболовов с одинаковыми сумками, прутами без лески, прическами и возрастами.
— Мы тут с товарищами рыбу половить хотим, — заметил начальнику причала один из них.
— Видите ли, товарищи, — не послал рыбаков традиционно на, а начал спокойно объяснять Махонченко. — А сейчас только половина восьмого. Через полчаса я позвоню на погранзаставу, если она даст «добро», тогда пойдёте на… на лодках ловить рыбу.
— А вы позвоните сейчас, — впервые в жизни по требовал чего-то от Махонченко один из клиентов причала.
Вместо того, чтобы послать его на и не разнюхав есть ли у рыбаков при себе коньяк. Юрка почему-то покорно пошёл до телефона. И случилось невероятное: застава разрешила выход в море не просто раньше времени, но и с первого запроса причала.
— Товарищи, — обратился к рыболовам Махонченко. — Приготовьте ваши документы.
Толпа одновременно нырнула в нагрудные карманы, а затем передумала и достала из боковых общегражданские паспорта.
— В лодке по два человека, получите у боцмана кодолы, пайолы, якоря и весла, — по быстрому сделал обязательную инструкцию начальник причала. — Выбирайте лодки.
— А чего тут выбирать? — спокойно заметил старший рыбак, — нас как раз на все лодки. Все, что есть на вашем причале.
— Вы знаете, — замялся Юрка. — Меня предупредили, что будут ещё гости, просили зарезервировать одно плавсредство.
— Эти гости пойдут на катере, — решил за Махонченко собеседник.
Через несколько часов после того, как рыбаки вышли в море и окружили плотным кольцом все лучшие места напротив Юркиного офиса, а некоторые даже попытались ловить рыбу, на причале заявился ещё один клиент. Он шёл в ярко-красных длинных шортах, при фотоаппарате на груди и сопровождающим с пучком удочек в чехле. За ним еле успевала по песку дама, габариты которой весельная лодка выдержала бы с большим трудом.
— Гуд монинн! — сказал этот рыболов в необычно чистой одежде, улыбаясь Шнырю и Махонченко одновременно.
— Господин Полонски рад видеть вас, — перевела дама и перевела дыхание. — Он страстный рыболов. Но главное — друг Советского Союза. Ему давно мечтается половить рыбу в нашем прекрасном Черном море.
— Вот хронцы язык придумали, — брякнул Шнырь, улыбаясь на всю катушку. — Всего пару слов сказал, а сколько в них влезло.
— Мистер Махонченко и мистер Шнырь рады познакомиться с вами, — перевела гостю на родной язык эти слова дама, уловив взгляд сопровождающего. — Они счастливы вместе с выдающимся борцом за мир господином Полонски провести этот день.
Господин Полонски распаковал свой чехол, услужливо протянутый молчаливым сопровождающим, и Шнырь вылупил глаза на никогда не виданные снасти. Сопровождающий, пользуясь тем, что иностранный рыбак сидел на корточках, сделал страшные глаза Шнырю.
