— Я с ног сбился, тебя искал. Поговаривают, будет война?
— Если ты таким прозрачным способом пытаешься выудить из меня сведения, Талли — не выйдет. Лучше расскажи, как ты сам.
— Все никак подмастерья не могу найти, — бард на секунду взгрустнул, но потом завидел новое пирожное и расплылся в улыбке. — Тот твой парнишка… Может, одолжишь мне его еще на пару часиков?
— Нет.
— Хм… ну и ладно. Слышала новость?
— Нет.
— Тей… ты же знаешь, я — бард. Я не люблю коротких предложений, и не люблю хандры. Если б я каждый раз, когда у меня что-то не ладится, начинал общаться в твоей сегодняшней манере, меня бы выгнали из братства… И не говори, что у меня не бывает настоящих проблем. Вот, вчера, например, меня позвали выступать на свадьбе двух знатных отпрысков, а я не смогу пойти, потому что у меня нет помощника.
— Сочувствую твоему горю, Талли. Если бы я могла взмахнуть рукой и предоставить тебе своего ученика, я бы так и сделала. Но… я не могу — и тебе остается только топить свою горечь в… — Тео оглядела стол и ткнула пальцем в хрустящее пирожное. — … в абрикосовом креме. А, поскольку он сегодня восхитительно сладкий, горечь умрет в муках.
— Фу. Ты непоправима. Ну, раз ты такая бука сегодня, я знаю, чем тебя развеселить. На кафедре поэзии и музыки сегодня выступают барды, годовщина со дня смерти Баллистера. Пойдем, развеешься.
На последней фразе барда Тео обнаружила, что пирожных на столе не осталось. Тот невинно промокнул губы платочком. Она вздохнула — похоже, магия привела к ней Талли, тот тащит ее в Университет, а, значит, встречи с монахом ордена Близнецов не избежать. Все еще лелея хрупкую надежду, она спросила:
— А Риомболь будет там?
— Еще бы, — ухмыльнулся ее друг. — Я потому и зову тебя, знаю, как ты его не любишь. А, судя по моему опыту, лучшее средство согнать с тебя хандру — это дать возможность уничтожить кого-нибудь в словесном поединке. Ну, пошли.
Магичка подчинилась обстоятельствам, понимая, что даже откажись она — неизбежно, выйдя за дверь, через пару шагов наткнется на Рика.
— Так что за новость? — спросила Тео, шагая рядом с бардом по широкому проспекту, украшенному корзинами с цветами. Горожане тоже отмечали годовщину смерти великого поэта. Большинство из них не читало его стихи, но — так было принято. И модно к тому же.
— А-а-а… — Талли наклонился к ней и зашептал: — Я про свадьбу. Наследник баронства Келмворт женится на дочке графа Огги. Говорят, что молодые люди любят друг друга без памяти… И мне, поскольку я бард, и вообще — певец любви, полагается в это верить, но… Я сомневаюсь. Скорее всего, опять политика, будь она неладна.
— Почему ты так не любишь политику?
— Она делает простые вещи сложными, Тей. И не знает слова 'совесть'. Ну, мне к тому же по статусу положено, я ведь человек искусства. А ты знаешь, что я вполне мог бы сейчас сидеть в Городском совете и взимать налоги за, скажем, постройки выше пяти этажей или пользование водопроводом?
— Впервые слышу. Ты скрывал от меня свое темное прошлое, признайся?
Надо сказать, общение с веселым и открытым всему миру бардом потихоньку оказывало на Тео свое действие. Нет, она не забыла вмиг о своих проблемах, просто стала относиться к ним… проще. Как говаривал тот же Талли: 'Если можешь изменить что-то, делай это, а не можешь — не переживай'.
— О, папочка прочил мне блестящую карьеру в магистрате. Она мне иногда снится…
— Кто? — не поняла Тео.
— Да карьера эта. Как начинаю забывать, что я поэт и музыкант, как начинают ручонки тянуться к деньгам, а мысли — к бесталанным стишкам на заказ — так и снится. Будто я сижу за столом и цифры складываю. Бр-р-р.
Барда передернуло.
— Лучше давай о тебе. Что тебя гнетет?
— Уже не гнетет, — улыбнулась магичка.
— Ну, тогда гнело. Гне… тьфу. Ты меня до припадка доведешь. Ну так?
— Я тебе опишу только пару эпизодов из моей жизни. Вчера я сидела в компании полных придурков, пытаясь понять, как работают их заскорузлые мозги. Потом мне в спину всадили кинжал. Сегодня я ходила в Гнилой квартал, а вечером мне еще раз придется туда сходить — на этот раз с отпиленной головой в мешке. Весело?
