– Это все? – осведомился король с надеждой.
– Да… мой король, – выдохнул пораженный советник: по его мнению, прегрешении его правителя хватило бы на десяток-другой самых отъявленных противников истинной веры.
– Слава Силе, я хоть до Паладина не добрался с непочтительными речами! – облегченно и несколько напыщенно сказал король.
Кедрик аж четки выронил. В глазах его застыла немая просьба: «Не надо, мой король, не заставляйте меня рассказывать все!». Штиф вздохнул, смиренно кивнул: он уже понял, что пьяными плясками, продажными девками и испорченным гардеробом да простыней список его ночных похождений вовсе не ограничился.
– Не беспокойтесь, Ваше Величество, – успокоил короля священник. – Я уже помолился за вас Паладину, чтобы он простил вам ваши прегрешенья!
Штиф рассеяно кивнул.
– Кедрик, скажи, – сказал он тихо. – Кто-нибудь еще видел это?
– Нет, мой король, – уверил его советник. – Ну… разве что Магистр, стражники, трактирщик, те две… девушки, из порта, да еще горожане, которые встречались нам по дороге. Впрочем, трактирщик не расскажет никому: я ему золотой дал.
– А… девушкам тем? – Король нервно сглотнул: настолько список Кедрика оказался внушителен. – Дал чего?
– Вы им и так много дали, – жестко сказал советник. – Да и кто их слушать будет? А если и будет, поверят ли?
Штиф устало вздохнул: коронованным особам вечно приходится трястись над репутацией. Сила упаси, если угораздит упиться в хлам на глазах у цвета общества. Еще хуже, если это общество окажется трезвее стеклышка.
Впрочем, никаких великосветских особ на вчерашнем ужине не наблюдалось (если, конечно, не считать таковой Магистра – ну да кто мага вообще за человека держит?). Так что вроде бы опасаться нечего, хотя и есть в груди небольшой холодок…
– Где Хромой? – Король подошел к окну. Город уже просыпался. Всевозможный люд высыпал на улицу, казалось, всем скопом, и улочки с высоты второго этажа «Гвоздя» напоминали муравейник, готовящийся к зимовке. Действительно: ноябрь – не август, холода не за горами. Вот горожане и снуют повсюду, выискивая, где подешевле купить припасов на зиму.
То, что в 3реге поменялась власть – не повод, чтобы забывать о приближающихся морозах.
– Хромой? – Кедрика, казалось, удивил вопрос правителя. – Он покинул город.
– И куда же он поехал? – Сказать, что Штифа не затронула весть о скором отъезде наймита – значит, нагло соврать. Да что таиться – он был поражен: жена с сыновьями сидят в подвале хорошо охраняемой усадьбы, что в окрестностях 3рега, а их спаситель, герой, воин бросает все и…
В окрестностях 3рега…
– Давно он уехал? – Пораженный внезапной догадкой, Штиф резко повернулся к советнику.
– Да часа два тому. – Кедрик протянул королю сложенный вчетверо листок бумаги. – Вот, просил передать.
Король без разговоров выхватил записку из рук священника. Бумага была самой дешевой: шероховатая, легко рвущаяся. Текст записки нацарапан криво, спешно: видимо, Хромой писал ее впопыхах. Внизу красовалась большущая клякса.
Король пробежал по тексту записки глазами.
Советник молча перебирал четки.
Внезапно его господин дико взвыл, и скомканное послание отлетело в угол:
– Проклятье, Кедрик! Чтоб на его костях вся Валгалла плясала!
– В чем дело, Ваше Величество? – советник испуганно побледнел, но король уже был у двери. Миг – его и след простыл.
Ушлый Кедрик, выждав для верности минуту, наклонился за скомканным листком. Поднял, с улыбкой прочел:
«Когда ты чужд своим, я знаю, ты – чужак,
Когда свои чужды, ты – волк среди собак,
Когда решил купить, я понял, ты – дурак,
Когда я их спасу, все кончено, му…»
– дальше стояла жирная клякса.
– Какой же глупый король нам достался… – покачал головой Кедрик, сунув записку в карман.
Телега мчалась со скоростью хорошо натренированного волколака, однако я все равно продолжал гнать коне и уже второй день подряд, не щадя плетки.
Тролль с огром, ничего о случившемся в моем доме не помнившие, не понимали, к чему такая спешка. Степняк все пытался выведать, куда делся Шмыг, но я отговаривался обещаниями рассказать все позже. Есть приходилось прямо в телеге, а значит – только холодную пищу, засыпать – под уже порядком надоевший стук колес. Я и вовсе не спал, все еще не в силах забыть Безликого, и потому все предложения Рохана смениться отметал быстро, без задержки.
