— Жив?
— А то? Еще поживем…
— Цел?
— Кажется, да… Ногу ушиб.
— В нашем деле без боли не обойтись. Идти можешь.
— Думаю, да.
— Думаешь, или «да»? Встань, попробуй ногу.
— Смогу.
— Это хорошо. А то мне нести тебя не с руки, — ребра перебили еще до СИЗО.
— Гляди, командир, машина тормозит и перед ней открываются ворота. Это, наверное, спецпрачечная, обслуживающая городские тюрьмы, СИЗО, больницы. Там попадешь под дезинфекцию, костей не соберешь. Чтоб всю срань тюремную и инфекционных больниц обеззаразить, надо хрен его знает какую химию применить.
— Вовремя мы с тобой ушли. Но открытую дыру засекут через минуту. Может быть поиск…
— Вряд ли. Никому не охота ЧП иметь на свою задницу: думаю, сетку заварят, замок починят, «жмуров» из морга неопознанных в СИЗО сдадут для счета. И все путем.
— Все равно надо уходить. Есть план? Домой нельзя. К близким друзьям, тоже. Кто на примете.
— Ты как, командир, к блатным относишься?
— Без восторга.
— Ну, я тоже. Но тут такой расклад. Уже после дембеля встретил я своего друга детства, Юрку Коренева. По дворовой кличке Корень. Он все такой же, даже кликуха осталась та же, только — уже в авторитете. Пока я в армии служил, он в колонии сидел. Вышел, набрал силу. Короче, он сейчас смотрящий, или, как там у них называется, — «положенец» по Красной Пресне. Хотя, кажется, слово «Красная» уже из топонимики ушло. Он дал мне, на случай крайней нужды, адресок блат-хаты, где бандиты собираются. Там можно перекантоваться. Пароль он мне сказал. Даже если его самого не найдем, его кенты обязаны будут мне помочь. А коли мне, значит, и тебе.
— А что потом?
— А потом нам надо полковнику Верестаеву штырь в задницу вогнать.
— Еще какие творческие планы?
— Директору НИИ задницу надрать.
— Это все, как ты понимаешь, планы неконструктивные. Ломать не строить. Не будем же мы сидеть на блат-хате до посинения. Надо как-то легализоваться.
— Паспорта нам Корень выправит.
— Фальшивые?
— Зачем? У него все схвачено, в том числе и в милиции. Самые настоящие.
— Так нас ищут.
— Значит, на старые фамилии? Мы с тобой, командир, старые русские, но с новыми фамилиями.
— А потом?
— Кто из нас командир? Кто это еще минуту назад учил меня жить и утверждал, что в случае опасности первым идет офицер?
— И не отказываюсь.
— Я думаю, надо тебе, командир, на мое место служить пойти. С новыми документами. А?
— То есть?
— В Институт этот гребаный. Жутко мне интересно, чем они, суки, там занимаются, если трупы бабские у них из лабораторий в мешках выносят, а честных охранников питаются замочить в СИЗО руками их товарищей по оружию. Тебе не интересно?
— Интересно.
— Вот так и поступим.
— Нам бы сориентироваться, где мы?
— А это проще простого. Я сам родом из этого района. Удачно мы выпали. Это только в переулке кажется, что глушь. А тут рядом метро "Улица 1905 года". Из переулка — вон там свет, это улица, ведущая к метро, улица 1905 года. Налево будет институт прокуратуры, потом белое здание редакций и издательства, и — метро.
— Зачем нам метро? У нас и проездного нет, и видок тот еще.
— Чудак ты. Как командовать в операции, ты просто золотой командир, все наперед понимаешь, а в «партизанских» городских условиях не сразу врубаешься.
— Поговори у меня — схлопочешь три наряда вне очереди, — отшутился Князь. — Ладно, давай по делу.
— Блат-хата, о которой я говорил, во дворе дома, в котором магазин обуви. Сейчас дойдем до угла…
— Одеты мы…
— Дворами, дворами… И мы у цели.
— Перекусим, переоденемся…
— Нет, вначале примем душ. Потом переоденемся, и только потом перекусим.
— С водочкой.
— И с селедочкой.
— И сразу пойдем вставлять штырь в задницу полковнику Верестаеву…
— Нет… К охоте на Верестаева надо подготовиться. У него вполне может ждать засада. Раз у них круговая порука и все связаны, информация о нашем побеге из СИЗО просочится. Не официально, но кому надо, тот будет знать. А охотник должен быть осторожным, командир.
