В рубке его ждало новое сообщение по переговорной трубе.
– Я больше не вижу того эхосигнала, сэр.
– Очень хорошо.
«Килинг» по-прежнему шел по диагонали поперек фронта конвоя. «Додж» был отчетливо виден на своей позиции за правым флангом.
– Разрешаю, – сказал Карлинг в телефон, затем поймал взгляд Краузе и объяснил: – Я разрешил переключить рулевые кабели, сэр.
– Очень хорошо.
Согласно постоянному приказу-инструкции Краузе, это решение принимал вахтенный офицер, и Карлинг поступил правильно, не став спрашивать капитана. Если на расстоянии дальности радара находится немецкая подводная лодка, то время, возможно, выбрано не самое удачное. Однако переключение надо производить ежедневно, а на данный момент контактов нет. Карлинг молодец, что взял на себя ответственность; быть может, последние сутки чему-то его научили.
С нынешней позиции «Килинга» удобно было оглядеть правую половину конвоя. Видимость составляла никак не меньше девяти миль. Суда, которые Краузе наблюдал в бинокль, самой разной конструкции и окраски, по-прежнему далеко растянулись; сразу за ними он различал характерную фок-мачту подгоняющего их «Виктора». Строй постепенно смыкался. Краузе, удовлетворенный увиденным, отдал приказ:
– Пора поворачивать обратно, мистер Карлинг.
– Есть, сэр.
Краузе говорил абсолютно спокойно; его долг узнать, как поведет себя Карлинг.
– Лево руля. Курс ноль-шесть-ноль, – сказал тот.
Не слишком трудное задание – направить «Килинг» обратным курсом вдоль фронта конвоя, – но главное, что Карлинг исполнил его быстро и правильно. При нынешних темпах расширения флота через полгода Карлинг, вполне возможно, будет командовать эсминцем в бою – если доживет.
– На румбе ноль-шесть-ноль, – доложил рулевой.
Краузе подумалось, что стоит, наверное, сходить в гальюн – час назад он выпил четыре чашки кофе.
– Перископ! Перископ! – завопил впередсмотрящий правого борта. – На правом траверзе!
Краузе выбежал на крыло мостика и обвел биноклем море на правом траверзе.
– Все еще там, сэр!
Впередсмотрящий, не отрываясь от бинокля, лихорадочно тыкал пальцем в сторону моря.
– Ноль-девять-девять! Три мили – четыре мили!
Краузе медленно повел биноклем вверх, и поле зрения двинулось прочь от корабля. Он увидел перископ… потерял… снова увидел, балансируя вместе с кораблем. Тонкий серый цилиндр скользил над маленьким белым буруном, словно голова плывущей змеи, исполненный такой же безграничной угрозы.
– Право на борт! – взревел Краузе и еще не договорил, как ему пришла в голову новая мысль. – Отставить! Так держать.
Карлинг стоял рядом.
– Проверьте пеленг! – бросил Краузе через плечо.
И тут перископ медленно-медленно, как будто с презрительной самоуверенностью, ушел под воду. Пройдет над ним ветер, и нет его, и место его уже не узнает его[49].
– Один-шесть-ноль, сэр, – сказал Карлинг и после короткой паузы сознался честно: – Точно не уверен, сэр.
– Очень хорошо.
Краузе смотрел в бинокль: хотел убедиться, что перископ не появится снова. Он заставил себя медленно сосчитать до двадцати.
– Курс один-семь-ноль, мистер Карлинг, – сказал он.
– Один-семь-ноль. Есть, сэр.
Все время, пока перископ был виден, «Килинг» и подлодка шли почти противоположными курсами. Краузе отменил приказ к повороту, чтобы на подлодке не догадались, что ее заметили. Когда немцы последний раз видели «Килинг», он шел прочь от опасной точки; пусть они дальше верят, что проскользнули незамеченными между «Килингом» и «Доджем» и без помех могут подойти к очень важной стратегической точке вблизи конвоя и выпустить серию торпед с его уязвимого траверза.
– Джордж – Дикки! Джордж – Дикки! – сказал Краузе в рацию. – Слышите меня?
– Дикки – Джорджу. Слышу вас. Уровень сигнала четыре.
– Минуту назад я засек перископ, дистанция три-четыре мили, пеленг примерно один-шесть-ноль от меня.
– Три-четыре мили. Один-шесть-ноль. Да, сэр, – произнес спокойный канадский голос.
– ПЛ идет, предположительно, курсом два-семь-ноль к флангу конвоя.
– Два-семь-ноль. Да, сэр.
– Иду курсом один-семь-ноль на перехват.
– Один-семь-ноль. Да, сэр. С вами будет говорить капитан, сэр.
