– Ты часто тут бываешь? – поинтересовалась Гретхен и почесала живот.
– Каждое утро, – ответил Хинцель.
Гретхен подумала, что в школу Хинцель, наверное, не ходит. В таком наряде и с такой прической его туда никто и не пустит. От одного его вида все в обморок попадают, от сторожа до директора. Может быть, конечно, он где-то проходит профобучение, но тоже вряд ли. Какой мастер потерпит, чтобы ученик каждое утро в кофейне прохлаждался? Такого сразу выкинут.
– Я сейчас ничем не занимаюсь, – сказал Хинцель, как будто прочитав ее мысли. – То есть… – он замялся. – За частную школу, чтоб я там аттестат получил, они платят, но… – Хинцель махнул рукой. – Аттестата им ждать – не дождаться!
– А кто эти «они»? – спросила Гретхен и наморщила нос.
Тут подошел официант с подносом и поставил на стол чай, кофе и корзиночку с рогаликами. Кофе не очень хорошо пережил доставку: половина расплескалась по дороге. В кофейной луже, образовавшейся на блюдечке, плавали два кусочка сахара.
– У него инсульт был, поэтому проблемы… – тихо сказал Хинцель, как будто извиняясь за старика.
Гретхен кивнула и сочувственно посмотрела вслед хромающему официанту.
– Ну так кто «они»-то? – повторила Гретхен свой вопрос, спасая сахар из лужи.
– Предки, – ответил Хинцель, болтая пакетик в чашке, чтобы чай скорее заварился.
Гретхен попыталась представить себе «предков» Хинцеля. Как выглядят родители запакованного в черную кожу парня с татуировкой на щеке и раскрашенными волосами? Но фантазии у нее на это не хватило. Гретхен перебрала в голове известные ей типы пап и мам, но ни один Хинцелю не подходил. Все они, имея такого сынка, либо сами удавились бы, либо порешили бы своего отпрыска.
Хинцель потер рукой пыльное окошко и посмотрел на улицу сквозь нарисованный лист конопли.
– Но пока они платят и не дергаются, мне плевать! – проговорил он.
Хинцель объяснил, что частная школа ничем не отличается от обычной. Там все такое же «дерьмо», и если б он мог это выносить, то без проблем остался бы в обычной гимназии.
– Но до моего старика это не доходит! – сердито проговорил Хинцель. – Ему аттестат подавай! Больше его ничего не интересует! А что можно спокойно и без этой бумажки прожить, ему не допетрить!
Хинцель сказал, что хотел бы стать столяром. Только настоящим. Который сам делает кровати, стулья, столы – полностью. Но такое место поди найди. Днем с огнем мастера не сыщешь! Потому что сейчас столярам никакой квалификации не нужно. Зачем, если их используют как подсобных рабочих: заставляют целыми днями сверлить одинаковые дырки в одинаковых досках или вкручивать болты? А может быть, продолжал Хинцель, он еще подумает и в садовники пойдет. Тоже дело хорошее.
– Но пока я хочу попробовать просто пожить, – завершил свою речь Хинцель.
– Что значит «просто»? – не поняла Гретхен.
– «Просто» значит просто, и ничего больше! – рассмеялся Хинцель. – И не смотри на меня с таким ужасом, лучше рогалик съешь! – и он протянул ей штучку. – А то ты смотришь на меня, как будто мы с тобой сто лет женаты и ты мне сейчас выволочку устроишь. Что такого, если человек хочет попробовать пожить, ничего не делая?
Гретхен откусила кусочек рогалика.
– Думаешь, так можно? – спросила она жуя и снова почесала живот.
– Не знаю, посмотрим! – ответил Хинцель. – Пока старик платит, беспокоиться не о чем. Когда перестанет платить, тогда подумаю. – Хинцель окунул свой рогалик в чай и сунул его в рот, как соску. – Больших проблем я тут не вижу, – сказал он, посасывая рогалик. – Вон на рынке к вечеру сколько всякого добра выкидывают – еды навалом, с голоду не умрешь! И уж всегда найдется добрая душа: кто-нибудь и кофейком угостит, и бутерброд купит.
– Но нельзя же попрошайничать и копаться в мусоре!
Гретхен действительно пришла в ужас от таких рассуждений. Она сунула прядку в рот и принялась жевать ее с такой сосредоточенностью, как будто решался главный вопрос ее жизни.
– А что тут такого? – спросил Хинцель, продолжая посасывать рогалик.
Гретхен не нашлась, что на это ответить, зато ей в голову пришло кое-что другое:
– Но ведь надо где-то жить, а жилье стоит кучу денег!
