Элисса отвернулась. Она не могла смотреть на Дэмиана, зная, что сделает, как только он заснет. Она предаст его – предаст в самом худшем понимании этого слова.
Дэмиан подвинулся к ней и заключил ее в объятия.
– Неужели все было так плохо, сладкая моя? Ты сожалеешь о том, что позволила мне любить себя?
– Это было... я даже не мечтала о таком... Но ты же англичанин! Боже мой! – причитала Элисса.
Дэмиан усмехнулся.
– Я никогда себя ни за кого другого и не выдавал, – промолвил он. – Можешь отрицать это, если хочешь, но я сумел доставить тебе удовольствие. – Он сделал особое ударение на слове «сумел». Внезапно лицо Дэмиана посуровело. – Если не ошибаюсь, ты сама пришла ко мне сегодня ночью. Или за этим поступком стоит еще что-то, а? Что-то такое, о чем я не знаю?
Сердце Элиссы затрепетало. «Он не должен ничего заподозрить», – напомнила она себе.
– Нет-нет! – поспешно солгала Элисса. – Я пришла к тебе в спальню, потому что хотела тебя. Я мечтала об удовольствии, о котором ты говорил, и желала, чтобы именно ты подарил мне его. – Произнеся эти слова, Элисса внезапно задумалась над их истинным смыслом. Правду ли она сказала? Действительно ли ей хотелось, чтобы Дэмиан занимался с ней любовью? Если так, то неудивительно, что ее переполняет чувство вины.
– Я так и знал, что ты окажешься пылкой любовницей. В тебе Пылает огонь, который доводит меня до исступления. И я тоже загораюсь – для тебя, Элисса. Только ты можешь совладать с моей страстью.
Внутренний голос уговаривал Элиссу не принимать его слова близко к сердцу, потому что его признания наверняка были фальшивыми. Они с ним враги, и всегда останутся врагами.
Должно быть, она задремала, потому что, открыв глаза, Элисса увидела, что Дэмиан тихо спит с просветленным лицом. У него такое ровное дыхание, подумалось ей. Темная прядь взмокших от пота волос прилипла к его лбу, и Элисса ощутила невероятное желание убрать ее, однако она не стала делать этого, опасаясь, что Дэмиан проснется.
Элисса встала с теплой постели. Ее тело сотрясла нервная дрожь. Она потянулась за халатом и быстро завернулась в него, а затем выглянула в окно. Снаружи было темно, как в гробнице. Подходящая ночка для предательства! Наступал момент истины. Тэвис потребовал, чтобы она убила лорда Мистерли и просигналила ему из окна в знак того, что злодейство совершено.
Нож! Она оставила его в своей комнате! И только теперь Элисса, к собственному удивлению, поняла, что убийство Дэмиана никогда не входило в ее планы. Но она по-прежнему может следовать указаниям вождя бунтарей Гордона и отворить мятежникам задние ворота. Но сможет ли она остаться и бесстрастно наблюдать за тем, как родичи Гордона убивают Дэмиана, потому что она сама оказалась слишком слаба и не смогла этого сделать? Кого она предаст? Собственных родичей или Дэмиана? Сможет ли жить спокойно, если не продемонстрирует свою верность Тэвису Гордону?
Нерешительность безжалостно овладевала Элиссой. Она взяла в руки подсвечник и посмотрела на Дэмиана. Он по-прежнему спал. Элисса сделала шаг по направлению к окну.
От нее теперь так много зависит! Для того чтобы предать лорда Мистерли, ей достаточно всего лишь посветить свечой в окно и отпереть задние ворота.
: Кровопролитие начнется убийственное. Людей будут убивать спящими в их постелях. Пострадают ее родичи. Стоила ли ее честь такого ужасного исхода? Кому нужна ее преданность? Шотландским горцам, которые так сильно пострадали от англичан, или человеку, который только что занимался с ней любовью? Сердцем Элисса понимала, что их с Дэмианом связывает только страсть. Она с готовностью отдалась ему, а реакция ее собственного тела на его умелые ласки потрясла ее. Элиссе никогда и в голову не приходило, что женщина может получать такое наслаждение от занятия любовью, больше того, она сильно подозревала, что Тэвис никогда не подарил бы ей такого удовольствия, какое подарил Дэмиан.
Все это означает только одно: она хочет Дэмиана, своего врага.
Элисса крепче сжала в руке подсвечник. Рука задрожала. Охваченная нерешительностью, Элисса никак не могла сделать последний шаг к окну. Внезапно подсвечник показался ей настолько тяжелым, что она едва удерживала его в руке.
