– В гостиной сидит ваша мать, лакей заносит ее чемоданы. Похоже, она собирается пробыть здесь долго.
– О Боже! – Рис перекатился на спину и сел, с ужасом глядя на Фейна. – Это конец света. Не смотри так на меня, приятель. Скорее подай мой халат.
Пятью минутами позже Салли сидела в кебе и ехала домой, а Рис был одет – более или менее. В панталонах, рубашке и халате он спускался по лестнице в гостиную, время от времени останавливаясь и перегибаясь через перила, чтобы увидеть происходящее в холле. Там действительно громоздились сундуки, саквояжи и шляпные коробки. Рот герцога скривился, когда, на его глазах два лакея внесли в дом еще один дорожный сундук.
Рис пошел в гостиную, недоумевая, с чего вдруг Петиция решила остановиться под одной крышей с ним. Последние двенадцать лет он жил на континенте лишь потому, что желал оказаться как можно дальше от нее и ее распутного деверя. Слава Богу, дядя Ивлин был уже мертв, но Рис по-прежнему был полон решимости избегать встречи с матерью. Он был не в состоянии провести в ее обществе и пяти минут. Она платила ему той же монетой.
Когда Рис вошел в гостиную, мать сидела в кресле, придвинутом близко к камину. Услышав его шаги, она встала и повернулась к нему. Рис поразился, насколько мать сдала за эти годы. Он всегда помнил ее потрясающе красивой, ослепительной блондинкой, которая в детстве напоминала ему сказочную и непостижимо далекую Снежную королеву. Сейчас от былой красоты не осталось почти ничего. Истончившаяся кожа приобрела землистый оттенок, щеки обвисли. Летиция исхудала, имела изнуренный вид и казалась гораздо старше своих пятидесяти шести лет. Но глаза ее, того же серо-зеленого цвета, что и его собственные, остались прежними. Когда он прошел через комнату и остановился перед ней, они изучали его с теплотой арктического ледника. Никакой улыбки в знак приветствия.
– Сент-Сайрес, – произнесла она, приседая в бесстрастном реверансе.
Он не позаботился ответить поклоном.
– Мама. Как приятно вас видеть!
В его голосе прозвучала ирония, но Летиция была слишком бесчувственной, чтобы ее это задело. Они молча стояли, изучая друг друга, напоминая присматривающихся друг к другу дуэлянтов, и тут Рис заметил, что она все еще не сняла накидку и шляпу, а в руках у нее был зонт. Похоже, она приехала только с визитом. Он понял это слишком поздно.
– Надеюсь, у вас нет намерения пожить здесь?
Она не колебалась с ответом.
– Жить с тобой? Боже, нет, конечно. – При звуках ее голоса Рис скривился:
– Ваши материнские чувства, как всегда, согревают мое сердце.
Она снова опустилась в кресло, и от Риса не ускользнуло, что, садясь, она тяжело опиралась на зонт.
– Ты не отвечал на мои письма. С тех пор как ты вернулся, я три раза приезжала сюда, но ты отказался принимать меня. Единственное, чем я могла привлечь твое внимание, – это напугать тебя переездом сюда.
– Вам не кажется, что с дорожными сундуками в холле вы немного перестарались? Кроме того, вы никогда, насколько мне известно, не стремились завоевать мою привязанность. За всю мою жизнь мы беседовали не более десяти раз. Почему вам вдруг так понадобилась моя компания?
– Я здесь, чтобы поставить тебя в известность о неблагополучном состоянии дел семьи.
Рис промолчал. Он оперся руками о кресло с подголовником напротив нее и взвешивал открывшуюся ему альтернативу. Он может немедленно выдворить ее, или же ему придется вытерпеть неприятный, но неизбежный разговор об их финансовом положении и покончить с этим. Рис выбрал второе. Хотя этот вариант не сулил такого удовлетворения, как первый, в долговременной перспективе он предполагал меньше осложнений. Обойдя кресло, Рис уселся в него.
– Состояние семьи неблагополучно? – проворчал он, откидываясь на спинку. Положив локти на подлокотники, он сцепил пальцы и наклонил голову набок. – Звучит ужасно.
– Давай не будем ходить вокруг да около. Я знаю, что ты уже виделся с мистером Ходжезом и он поставил тебя в известность о положении дел.
– Удивительно, как быстро вы все разнюхали, мама. Поскольку вы уже знаете, что я виделся с солиситором, и знаете, что он сказал мне, цель вашего посещения явно не в том, чтобы известить меня о положении дел в семье. – Герцог одарил мать своей самой издевательской улыбкой. – Пришли за деньгами, так?
