Пруденс не смогла удержаться, чтобы сразу же не положить в рот одно из украденных канапе, и снова издала стон, с благодарностью глядя на подругу.
– Не знала, что может быть так вкусно, – сказала она, не переставая жевать. – Как дела на кухне?
Мария подняла глаза к небу.
– У Андре невозможный темперамент. Если что-то на подносах не так, он страшно гневается. Эти повара-французы все одинаковы. Вечно закатывают скандалы. Что до прислуги… – она презрительно хмыкнула, – разрази меня гром, если Салли Макдермотт не самая легкомысленная девчонка! Она слишком много болтает с лакеями, вместо того чтобы работать.
– Она ужасная кокетка, – согласилась Пруденс. – Хотя, если бы я была такой же хорошенькой, я бы тоже кокетничала.
– Салли Макдермотт заходит куда дальше кокетства.
– Этого мы не знаем.
Подруга издала негодующий возглас:
– Ты слишком добрая, Пру, в этом твоя беда. Веришь каждому. Кроткая, как ягненок, и зарываешь свои таланты. Временами мне так и хочется повздорить с тобой.
Пруденс запротестовала:
– Я не добрая! Каждый раз при взгляде на Салли Макдермотт мне хочется вцепиться в ее белокурые кудряшки и хорошенько дернуть их. То же самое с леди Альбертой. Мне так захотелось уколоть ее иголкой. Вот видишь, – добавила Пруденс, пока они обе смеялись, – я совсем не добрая.
– Разве? Если бы я попала в такую ситуацию, я бы не выдержала. Я могу вынести Андре, потому что он не против, если я не остаюсь в долгу. Ему это даже нравится на самом деле. Но эти женщины, для которых ты шьешь? Я не продержалась бы и одного дня. Я видела, как эта особа отшвырнула твою корзинку, она поливала тебя грязью с головы до ног, а ты продолжала шить и только говорила: «Да, миледи». Тебе следовало бы уколоть ее.
– Радуйся, что я этого не сделала. Я потеряла бы место, и тебе пришлось бы одной платить за жилье. – Пруденс посмотрела на окно и увидела, что снаружи все еще было совсем темно. – Бал еще не скоро кончится?
– Часа через два, не меньше. Сейчас нет и трех.
У Пруденс даже плечи опустились при этих словах. Возбуждение после встречи с красавцем герцогом улеглось, и она не чувствовала ничего, кроме крайней усталости.
Мария с беспокойством наблюдала за ней.
– Ты еле жива, Пру.
– Со мной все в порядке. Просто здесь слишком жарко, а от газовых ламп у меня разболелась голова.
– Когда бал закончится, мы возьмем кеб и поедем домой, хорошо?
Пруденс покачала головой:
– Я не поеду домой. Мадам приказала к семи быть в салоне. Мы должны успеть приготовить все для нескольких леди из Австрии, которые заказали платья для бала в посольстве. Они приедут в девять, так что мне нет смысла возвращаться в Холборн.
– Рабыня мадам Марсо. – Мария поставила пустой поднос на пол, прислонив к стене, и протянула руку, чтобы взять у Пруденс корзинку. – Ступай на воздух, проветри голову. Я подменю тебя, если потребуется.
– Ты не сможешь!
– Смогу! – Мария засопела, притворяясь оскорбленной. – Уверяю тебя, я смогу пришить пуговицу или подшить подол. У меня это получится. Не так хорошо, как у тебя, но…
– Я не это имела в виду. Кто-нибудь заметит, что вместо меня ты.
– Никто не замечает слуг и швей, – беспечно уверила Мария. – Мы – часть обстановки, ты разве не знаешь?
– Я имею в виду мадам. Она заметит.
Они одновременно посмотрели в сторону хозяйки Пруденс. Портниха сидела в другом конце комнаты спиной к ним, надзирая за швеей, приводящей в порядок порванное платье леди Уоллингфорд. Портниха с ужасным французским акцентом восхищалась прекрасной фигурой маркизы и ее превосходной прической.
– Она так занята подлизыванием, что ничего не заметит.
– Мы не можем рисковать. Иначе обе лишимся работы и некому будет платить за жилье, – покачала головой Пруденс. – Кроме того, если я сейчас позволю себе отдыхать, я просто свалюсь.
Мария неохотно кивнула и отпустила корзинку.
– Ладно, только найди меня, когда бал закончится. Мы возьмем кеб до Нью-Оксфорд-стрит. Ты сойдешь у салона, а потом он отвезет меня до Литтл-Рассел-стрит.
– Хорошо. Я зайду на кухню. И еще… Мария… – Пруденс колебалась, а потом выпалила: – Не осталось ли еще тех канапе…
