– Это не так, тетя. Я случайно встретила герцога в галерее, и мы какое-то время прошлись вместе. Почему это так расстроило вас?
Лучше бы она не спрашивала.
Эдит взялась за ближайший стул, резной, золоченый, с прямой спинкой и сиденьем из бархата изумрудного цвета, придвинула к туалетному столику и села рядышком с Пруденс.
– Миллисент рассказала мне о нем много любопытного. После того как он проявил к тебе такой интерес, она почувствовала себя обязанной навести справки, и то что она узнала, подтвердило наши худшие подозрения. Моя дорогая, это очень дурной человек. Связи с женщинами, азартные игры. – Она взглянула в открытую дверь, ведущую в гардеробную, наклонилась ближе и понизила голос до шепота: – Притоны, где собираются наркоманы.
Пруденс сжала губы, кивала и еле сдерживала смех.
Эдит со вздохом откинулась на спинку стула.
– Ты смеешься надо мной. Нет, нет, не отрицай, – добавила она, видя, что Пруденс собирается протестовать. – Ты не принимаешь всерьез того, что я говорю. Боюсь, я плохая чаперон. Все сейчас стало таким сложным. Когда начинали выезжать Берилл и Перл, было проще.
Эдит, очевидно, забыла обо всех мучениях и скандалах, которые ей пришлось вынести, когда Берилл и Перл начали посещать балы и вечеринки. Пруденс пробормотала что-то в ответ и протянула руку к щетке для волос.
– О, дай мне помочь тебе, дорогая. – Эдит отобрала у нее щетку, поднялась со стула и встала за спиной. – Когда девочки стали выезжать, это ведь был не Лондон, – объяснила она, как бы читая мысли племянницы. Она отвела длинные темные пряди прямых волос Пруденс за спинку стула и начала водить по ним щеткой. – Сельские танцы и вечеринки среди друзей, мне кажется, гораздо безопаснее. В Лондоне слишком много испорченных личностей всех мастей.
Пруденс не стала напоминать Эдит, что когда она отправилась в Лондон одна, чтобы жить в меблированных комнатах и самой зарабатывать себе на пропитание, у Эдит не возникло опасений. Она почувствовала только облегчение. А если бы Пруденс и напомнила тете об этом, то добилась бы только одного – у тети появился бы взгляд больной собачонки. Поэтому Пруденс откинулась назад и закрыла глаза, предоставив Эдит вести бесконечный рассказ о пороках Лондона и о тяжелой роли чаперон, тогда как сама предалась приятному времяпрепровождению, воображая свидание с герцогом.
Предвкушение бурлило в ней, как пузырьки в бокале шампанского. Находиться с ним вдвоем, говорить с ним, видеть его улыбку…
Эдит перестала водить щеткой, прервав сладостные грезы.
– Моя дорогая племянница, ты сегодня витаешь в облаках. Не уверена, что слушаешь меня.
Пруденс вздрогнула и открыла глаза.
– Конечно, я слушаю, тетя. – Она выпрямилась на стуле. – Вы самая добросовестная наставница, какая только может быть. Посмотрите, как удачно вы выдали замуж Берилл и Перл.
Леди Эдит просветлела лицом.
– Это правда. Дорогой Уинстон, муж Берилл, теперь барристер в Лондоне, но хотя муж Перл пока еще только банковский клерк, говорили, его очень ценят.
– Вот видите! Не надо так переживать. – Пруденс снова откинулась на спинку стула, но следующие слова Эдит остановили ее.
– Конечно, у моих дочерей не было наследства, могущего заинтересовать охотников за приданым, подобных Сент-Сайресу. – Она отложила щетку и положила руки на плечи Пруденс, многозначительно глядя на ее отражение в зеркале. – У тебя другая ситуация, Я чувствую, что должна защитить тебя, но боюсь, мне не справиться с такими волками, как Сент-Сайрес.
– Он совсем не волк! – Чувствуя, что ее замечательное настроение улетучивается, Пруденс глубоко вздохнула. – Мне он нравится. И если он удостоит меня своим вниманием, не вижу причин отталкивать его. У вас их тоже не должно быть. В конце концов, он герцог и истинный джентльмен.
Последовало долгое молчание, взгляды женщин встретились в зеркале. Пруденс ждала, что тетя употребит свое влияние и запретит ей видеться с Сент-Сайресом. И тогда она открыто начнет сопротивляться, что невероятно осложнит все на предстоящие два месяца. К ее удивлению, Эдит понимающе кивнула и похлопала ее по плечу:
