Она никак не ожидала, что Дэн примет вызов, но уступать не собиралась ни за что. Было время, когда она позволяла некоторым из своих поклонников нечто подобное. Это совершенно безобидная и весьма заурядная ситуация, подумала она.
Когда руки Дэна обвились вокруг ее талии и он привлек ее к себе, Бетси не стала противиться. Ведь «сердцеед» наверняка ждал от нее всплеска негодования. Ей даже показалось, что она понимает тех глупеньких куколок, которые приходят в восторг от его случайной ласки. Однако не слишком ли далеко заходит дело? Нет, это вовсе не заурядный поцелуй! И если уж быть совсем честной, ничего подобного в жизни ей не доводилось еще испытывать.
Мысль о том, чтобы вовремя остановиться, улетучилась. Более того, она инстинктивно прильнула к Дэну. Казалось, их обоих вот-вот охватит волна упоительного забвения.
— Блеск, — негромко произнес Дэн. Он перевел дыхание. — Если со стороны и похоже, что вы непреклонно стоите на страже своей…
— Уже давно меня никто не целовал так… — непроизвольно обронила Бетси, быстро отступая на безопасное расстояние.
Что заставило ее поддаться на эту провокацию? Она не находила ответа. Но следует попытаться как-то объяснить Дэну свое поведение…
— И меня тоже, — неожиданно признался он.
— Вас? — переспросила Бетси с сомнением. Поверить в это при всем желании просто невозможно!
— Если бы я в самом деле был таким неистовым кобелем, как, кажется, утверждает местный центр слухов, мои внутренности давно следовало бы заспиртовать и сделать главной достопримечательностью какого-нибудь музея физиологических диковинок, — сказал он небрежно. Потом, посвистывая, двинулся к двери. — Мартин, должно быть, нашел по дороге копи царя Соломона.
— Что? — Бетси сначала даже не поняла, чем вызвана последняя реплика Дэна. — А, да…
— Последний раз загляну в секретариат, и если там до сих пор ничего не знают о Мартине, сматываемся. — Ведь всему есть предел!
Едва дверь закрылась за ним, Бетси как подкошенная рухнула в кресло. Куда девался ее здравый смысл? Мало того, что она неправильно истолковала его слова про любовную связь, еще и напросилась на поцелуй! Сумасшествие какое-то. Приспичило, чтобы ее потискали?
Утешением — и немалым — было то, что Дэн больше не станет повторять эксперимент. Он, конечно, держался лихо, но в душе скорее всего перепугался, что разбудил в недотроге вулкан страсти. И его поспешный уход можно расценивать как бегство.
Дэн пожелал ее мимоходом и тут же раскаялся. Повторения не будет. Бетси кисло улыбнулась. Теперь он будет вынужден соблюдать дистанцию. Это не особенно льстило Бетси, но вполне ее устраивало.
Итак, занавес! Одноактную пьеску с двумя действующими лицами следует поскорее забыть. Дэн — умница, он сумеет ловко перевоплотиться; и все между ними будет по-прежнему. Слегка нахмурившись, Бетси предостерегла себя от увлечения этой иллюзией. По-прежнему уже никогда не будет…
Наспех перепечатанный увесистый сценарий плюхнулся на стол. Машинально перебирая страницы, Бетси думала о том, что раньше всегда очень внимательно прислушивалась к пожеланиям Дэна. Другое дело — Коул. Продюсер никогда не вникал в детали сценария. Его интересовал только развернутый план каждой серии, да еще монтаж рекламных заставок. Дико представить, например, чтобы Мартин зациклился на безвкусной любовной интрижке…
И тут перед глазами Бетси вновь появились помятые листки «Харуэлл экспресс». Номер этой малотиражной газетенки переслала ей миссис Роуз, которая когда-то приходила к ним помогать по хозяйству и опекала гадкого утенка — юную леди Макферсон. В те времена они были очень привязаны друг к другу. Несмотря на то, что еще в юности Бетси надолго покинула Харуэлл, а вернувшись, сохраняла строжайшую конспирацию, традиция обмена теплыми поздравлениями в праздники и дни рождения, пусть всего лишь на обороте почтовых открыток, между ними сохранилась.
Бетси отыскала статью.
«Я подумала, что тебе это будет интересно, — надписала миссис Роуз сверху своим крупным закругленным почерком. — P.S. Не беспокойся, от меня никто ничего не узнает».
«В свои пятьдесят с лишним она все еще красавица», — гласил аляповатый заголовок, помещенный над фотографией элегантной улыбающейся дамы, весь облик которой излучал броскую, несколько хищную красоту. Одетая в длинное облегающее платье без рукавов, она сидела в уголке дивана, свернувшись с неподражаемой кошачьей грацией, и действительно выглядела так, словно ей не исполнилось и сорока.
