Возле двери комнаты 2107 они увидели молодого человека, привинчивающего медную табличку. Элен с интересом прочитала: «Р. Ровен. Вице-президент».
Элен вздрогнула: как быстро все меняется в этом мире! Прошел только день после смерти Гора, а уже стерты все следы его пребывания здесь. Внезапно ей стало душно; хорошо, что Эдмонд уже открыл дверь и они вошли в кабинет. Кабинет погибшего человека.
Алиса, пожилая секретарша покойного Гора, подняла на них красные глаза. Видимо, она недавно плакала. Однако, взяв себя в руки, Алиса встала из-за стола и уверенно направилась к кабинету вице-президента. Дважды постучав, она открыла дверь.
– К вам мисс и мистер Жано, мистер Ровен, – сказала она.
Пропустив посетителей, Алиса бесшумно удалилась. Элен вздрогнула: в кабинете было почти темно. Большое пространство окна закрывал огромный кусок фанеры, не пропуская света и закрывая вид. Элен зябко повела плечами.
– Роберт Ровен, – представился вошедшим мистер Ровен.
Элен, расстегнув соболью шубку, села на стул, Эдмонд расположился рядом. Элен немного смутил тот факт, что преемник Гора был совершенно не похож на своего предшественника. Она уже давно привыкла к тучности и тяжелой одышке бывшего вице-президента, к его самомнению. Сидевший перед ней человек лет тридцати пяти, худощавый, темноволосый, принадлежал к тому роду людей, которые сами себя «сделали» и всего добились сами. Для своего возраста он был одет довольно мрачно: традиционный костюм в узенькую полосочку и рубашка, какие обычно носят банковские служащие.
Ровен отложил в сторону компьютерную распечатку и заговорил, тщательно подбирая слова:
– В настоящее время я назначен на место мистера Гора. Это временно, и пока неизвестно, сколько все это продлится. Однако я постараюсь, чтобы вы остались довольны. – Он посмотрел на Элен. – «Элен Жано интернэшнл инк.», как мне кажется, осуществляет все свои банковские операции в Америке через «Манхэттен-банк». Не буду скрывать, вы для нас клиент весьма ценный. – Он улыбнулся своей белозубой улыбкой. – К тому же вы самый любимый издатель моей жены, – добавил он.
Элен мило улыбнулась. Весьма уместно.
– Во всяком случае, – продолжал Ровен, – для нас очень важно обеспечить развитие дружеских отношений между вами и «Манхэттен-банком» и найти взаимоприемлемое решение относительно вашего займа в десять миллионов долларов. – Он снова посмотрел на Элен, она в ответ молча кивнула. – При возникших обстоятельствах мне надо глубже вникнуть в вашу проблему, поэтому решение относительно вашего займа откладывается до понедельника.
Элен снова кивнула. Эдмонд предупредил ее, что говорить будет только он.
– Мистер Ровен, – начал брат, – я полностью разделяю позицию «Манхэттен-банка», но как глава международного юридического управления «ЭЖИИ», а также как личный адвокат Элен Жано и ее брат я просил об этой встрече, с тем чтобы ознакомить вас с перечнем причин, в связи с которыми мы нуждаемся в продлении срока займа.
Как вам известно, «ЭЖИИ» является самой большой и самой могущественной корпорацией в мире моды. Мы имеем подписчиков на пяти континентах. Одно только слово в нашем журнале может возвысить или уничтожить многих дизайнеров или мануфактурщиков. С нашей помощью на передний план выдвинулись такие преуспевающие кутюрье, как Холстон, д'Итри, Армани, Жофрей Бине, и это еще не все. Постоянные читатели журнала – а наш ежемесячный тираж превышает двадцать восемь миллионов экземпляров – доверяют нам безоговорочно и на приобретение его тратят ежегодно около шестисот миллионов долларов. Наши расходы на рекламу…
– Вам нет нужды знакомить меня с успехами «Элен Жано интернэшнл инк.», мистер Жано, – прервал Эдмонда Ровен. – Все дело в том, что заем в десять миллионов долларов был сделан не корпорацией, а лично мисс Жано.
– Мисс Жано и «ЭЖИИ» – это одно и то же, – бесстрастно заметил Эдмонд. – А так как она в качестве залога использовала свою долю акций в корпорации, то вы прекрасно себе представляете, что этот заем может повлиять на ее дела, особенно сейчас, когда контроль мисс Жано над корпорацией зависит от вашего решения.
