— Нет. Он должен проспаться, — резко отвечает Эмили. — В своей собственной постели, — добавляет она на всякий случай.
Я не могу сдержать фырканье, и она щипает меня, отчего я взвизгиваю. Сообразив наконец, с улыбкой оборачиваю руку вокруг ее шеи.
— Ты хороший друг и убедишься, что ко мне не будут приставать в таком беспомощном состоянии.
Она внимательно смотрит на меня, ее бровь вздернута. Я стараюсь не наваливаться на нее, но ноги постоянно странно спотыкаются, когда мы пытаемся уйти.
— О чем ты вообще говоришь?
— Айви. Она…
— Ава.
— Ева. Именно это я и сказал.
Фыркая и сдерживая улыбку, Котенок тепло оборачивается вокруг моей талии и пытается тащить меня за собой.
— Ее имя, — она хрипит, когда мы выходим из бара. — Ава.
— Ох. Правильно. Ави бы совершенно точно отшлифовала это, если бы я ей позволил.
— Отшлифовала что?
Я указываю на свое тело.
— Это.
Она смеется. Сильно. Под моей рукой ее тело трясется, и мне нравится, как прищуриваются уголки ее глаз. Большая часть моего веса переходит обратно под мой контроль, потому что ее тело слабеет от смеха. Как ни странно, но это я, в итоге, поддерживаю ее, так как она впадает в состояние истерики. Это заразно — то, как ее губы растягиваются и изгибаются, обнажая ровные белые зубы. Я понимаю, что передразниваю ее и смеюсь, пока у меня не начинает болеть живот. Мне не доводилось так смеяться уже долгое время.
— Ты слишком смешной, — она вздыхает, ее грудь слегка трясется от непроходящего хихиканья.
— Ты должна веселиться чаще. Поменьше серьезности. Это тебе идет.
Не могу вспомнить последний раз, когда я чувствовал, что могу веселиться... до того, как Жаклин умерла, наверное. С того момента, как я назвал Эмили Котенком — именно тогда я почувствовал эту искру снова. Искра возбужденности и веселья. Я скучаю по ней. Скучаю по этому теплу.
Эмили наклоняет голову, загадочная улыбка изгибает ее губы.
— Что?
— Ничего, — вру я, качая головой. Я сглатываю и прижимаю ее к себе, в то время как слова, которые хочу произнести, остаются невысказанными.
Ты мне очень нравишься, Котенок.
Эмили
— Ты приятно пахнешь, — с улыбкой бормочет Джай, пока я помогаю ему улечься на раскладушку.
Для справки: я просто отпускаю его, когда понимаю, что он достаточно к ней близко. Он заваливается спиной на кровать, свесив ноги, и она скрипит под его весом. Я подняла бы их и помогла закинуть на раскладушку к остальному телу, но точно знаю, насколько они тяжелые. Его комфорт не стоит боли в моей спине. Несколько секунд спустя он закрывает глаза, но его тело никак не успокоится.
Тупая задница.
Ему не следовало столько пить. Я наблюдала, как он пил кружку за кружкой, и ждала, когда же он притормозит, но чем дольше они разговаривали, тем больше он напивался. И Ава. Господи. Не дайте мне даже начать. Потребовался усиленный самоконтроль, чтобы не переломать на ее руках красивенькие маленькие пальчики. К счастью для нее, я не бешеное животное, которому нравится метить свою территорию. Возможно, это к лучшему. Ава конечно девушка, но при этом сильная девушка. Ее тело рельефное, она в хорошей форме. Держу пари — она сможет разломать арбуз бедрами. Я имею в виду, что у нее даже на шее есть мускулы.
— Чего хотел Череп?
Громкий голос Джая вырывает меня из моих мыслей, и я бросаюсь к нему. Поворачиваюсь и зажимаю его рот рукой. Он реагирует не сразу и вздрагивает, когда моя ладонь две секунды сжимает его губы.
— Ты мог бы сказать это еще громче? — грубо шепчу я, напуганная тем, что кто-нибудь услышит.
Прежде чем отпустить меня, Череп четко дал понять, что случится, если я предам его, и, откровенно говоря, мне нравятся мои соски на своем месте.
— Чего он хотел? — бубнит Джай в мою руку.
Я убираю ее, оставляя в покое его полные губы. Он шевелится под моим телом, но я не двигаюсь.
— Он хотел знать, в хороших ли мы с тобой отношениях.
Я не говорю Джаю, что Череп знает, как я здесь оказалась… и что это я сама сказала ему об этом. И еще не говорю о том факте, что Череп говорил о его брате. Это ничего не изменит, но разозлит его без причины.
— И что ты ему сказала?
