Грех и тайны - страница 26
Пристальный взгляд Джая мечется между моими глазами и губами.
— Я хочу поцеловать тебя.
Воздух покидает мои легкие, когда левую руку он сдвигает вниз, к моей пояснице, а правую перемещает к моему лицу. Мы всегда оказываемся в такой ситуации, когда один из нас, или оба, теряем контроль. Не знаю, как охарактеризовать наши отношения, но это повторяющийся сценарий, от которого нужно уходить. Однако сегодня вечером не алкоголь является причиной, по которой я не хочу его поцелуя. Я начинаю дрожать, когда вспоминаю, как язык Черепа ощущался рядом с моим.
— Остановись, — шепчу я, когда его губы касаются моих, вызывая головокружение.
Джай отстраняется.
— Что не так?
Я с трудом сглатываю. Не хочу говорить ему о Черепе, но он должен знать, если собирается засунуть язык туда же, куда и Череп несколькими часами ранее. Должен знать, если собирается обменяться слюной со своим врагом.
— Если поцелуешь меня, то поцелуешь и Черепа тоже.
Джай хмурит брови, и беспокойство разрастается у меня в животе, пока он в недоумении слегка склоняет голову.
— Что это значит?
Даю ему несколько долгих секунд, чтобы обдумать сказанное мной. За этим было бы мило понаблюдать, если бы не проклятое беспокойство, заставляющее мою кровь вскипать в венах. Затем его осеняет, глаза сужаются до агрессивных щелочек, которые с каждой секундой становятся все темнее.
— Он... — Джай морщит нос и кривит губы. — Он целовал тебя?
— Поцелуй — это такое хорошее слово, давай не портить его, — говорю я, неудачно пытаясь пошутить. — Это больше походит на то, что он вторгся своим языком в мой рот.
Я не могу прочесть эмоции на его лице, но тело подо мной напрягается и становится полностью неподвижным. А затем происходит вспышка. Он взрывается.
Со следующим ударом сердца Джай уже на ногах, а я одна на раскладушке. Волоски на шее встают дыбом от тревоги, когда я сажусь и смахиваю с лица выбившиеся пряди. Он выглядит крупнее, чем обычно, шагая взад-вперед.
— Джай, что ты делаешь?
Он игнорирует меня. Джай тяжело дышит, его ноздри раздуты, глаза сверкают гневом, а кулаки агрессивно сжимаются по бокам.
— Ты слышишь меня?
— Я слышу тебя, — огрызается он, тем самым пугая меня. — Я слышу тебя четко и, блядь, ясно.
Он чертовски сильно пугает меня. Этот взгляд на его лице я видела лишь однажды. Во время первого раунда, когда он избивал своего соперника до полусмерти. Тогда он мне не понравился, и не нравится сейчас — особенно сейчас — когда направлен на меня. Однако, пока мои внутренности от страха завязываются в узел, я сохраняю лицо спокойным, а голос ровным.
— Тогда ответь мне. Что ты делаешь?
Джай дергается вперед, а я отшатываюсь назад, врезаясь в бетонную стену. Трение о бетон обжигает мою поясницу, но я слишком потрясена, чтобы почувствовать это.
— Как ты могла позволить ему прикоснуться к твоим губам?
Я впадаю в ступор, как идиотка, прежде чем вновь обретаю дар речи.
— Я? Что мне оставалось делать? Я не могла противиться ему, когда он делал мне татуировку, и что же заставляет тебя думать, что у меня получилось бы помешать ему с поцелуем?
Рыча, он оборачивается и несется к своей сумке у изножья кровати. Не обращая внимания на молнию, он разрывает ее и достает что-то черное. Именно тогда я замечаю это — пистолет в его руке. Замерев, пялюсь широко открытыми глазами. Черт, откуда он у него? Быстрым, практически искусным движением он достает магазин и проверяет пули. Они все на месте. Он вставляет его на место и перезаряжает пушку, пока не раздается щелчок.
— Срань господня. У тебя есть чертов пистолет? — шиплю я.
Интересно узнать, где он раздобыл его, но это меньшая из моих проблем на данный момент. Я соскакиваю с раскладушки.
— Что именно ты собираешься делать?
— Собираюсь пустить пулю прямо в башку Черепа.
Он поворачивается к выходу, его движения все еще нечеткие, но, в то же время, целеустремленные. Прежде чем он успевает выйти в главный тоннель, я проскальзываю перед ним и толкаю в его большую грудь. Он не отходит, но останавливается. Этого вполне достаточно.
