В каменоломнях Фуцел жил с юных лет, поскольку испытывал стойкую неприязнь ко всему, что старались навязать ему другие люди, в том числе и родители. Он не хотел есть ложкой, а тем более вилкой, не хотел проситься на горшок, не хотел учиться грамоте, не хотел ходить в школу, не хотел получать паспорт, не хотел служить в армии, не хотел работать, не хотел уважать законы и не хотел сидеть за решеткой, что являлось логическим следствием всех прочих «не хочу».
Это был абсолютнейший диссидент, но диссидент не на сознательном, а скорее на физиологическом уровне (возможно, даже на клеточном). Вполне вероятно, что в стародавние времена Фуцел мог бы заделаться весьма авторитетным юродивым, не хуже самого Васьки Блаженного, однако в эпоху построения социализма спрос на юродивых как-то поувял.
Зимой он ходил в сандалиях, а летом в валенках. Даже в присутственных местах никогда не снимал видавший виды танкистский шлем, заменявший ему не только головной убор, но и подушку. Ел Фуцел то, чем брезговали другие (подсолнечные семечки, например, глотал вместе с шелухой), зато мог с отвращением плюнуть на роскошный торт, выставленный в кондитерской. В отличие от большинства людей, разделявших его жизненную позицию, Фуцел не курил, не ширялся и не глотал «колеса», зато буквально балдел – «торчал по кайфу» – от запаха женского пота. Ради того, чтобы получить это сомнительное удовольствие, он тайком пробирался в прачечные, горячие цеха хлебозаводов и швейные мастерские, не оборудованные принудительной вентиляцией.
Не одна женщина стала заикой, внезапно наткнувшись в каком-нибудь укромном месте на косматого и оборванного бомжа, сладострастно сопевшего носом.
Свои каменоломни Фуцел изучил столь основательно, что даже сделал несколько важных научных открытий, впрочем, так и не ставших достоянием широкой общественности.
Так, например, он обнаружил подпольную типографию социал-демократической партии «Стачка», следы которой в течение многих десятилетий безуспешно разыскивали не только местные краеведы, но и профессиональные археологи из Москвы. Свинцовый шрифт со старорежимными буквами «ять» и «фита» потом всплыл в заготовительном ларьке Вторсырья, откуда его изъяли компетентные органы, а редчайший экземпляр первого номера «Стачки» с малоизвестной статьей Георгия Плеханова и с еще более малоизвестным комментарием Льва Бронштейна случайно обнаружился в привокзальном туалете и впоследствии за немалые деньги был выкуплен Институтом марксизма-ленинизма при ЦК КПСС.
В другой раз Фуцел наткнулся на архив городского управления НКВД, припрятанный накануне прихода немецко-фашистских оккупантов. Долго еще потом базарные бабки заворачивали свой немудреный товар в бумажки с грифами «Совершенно секретно» и «Для служебного пользования».
Однако главным подвигом Фуцела по праву считалось спасение участкового инспектора Жабоедова, по собственной инициативе спустившегося в каменоломни на поиски субъектов, уклонявшихся как от общественно-полезного труда, так и от уголовной ответственности.
Фигу с маслом он там нашел! Излишнее служебное рвение не было подкреплено ни схемой лабиринта (хотя бы примерной), ни резервными батарейками к фонарику, ни запасом продуктов, а рация, на которую участковый возлагал такие надежды, под землей не действовала.
Спасатели-спелеологи, понапрасну убившие целый месяц, уже упаковывали свою сложную амуницию, а коллеги-мусора пили водку за упокой души пламенного, но безрассудного товарища, когда Фуцел вывел Жабоедова прямо к воротам психиатрической клиники имени профессора Лебедева, больше известной в народе как «Дом хи-хи».
В компенсацию своих хлопот Фуцел взял с участкового только хромовые сапоги да табельный пистолет Макарова с полным боекомплектом. Ну зачем все это тронувшемуся умом человеку, три недели кряду не видевшему света? Пусть скажет спасибо, что жив остался.
Днем Фуцел чаще всего отсыпался, а на дело выходил ночами. У него была довольно редкая воровская профессия «енофырь» – то есть урка, специализирующийся исключительно на ларьках и киосках. Добыча, правда, была не ахти какая, зато не возникало никаких проблем со сторожами и вневедомственной охраной. Да и проломить хлипкую фанерную стеночку все же проще, чем штурмовать витрины универмагов или сейфы сберкасс.
