Честно говоря, слушая Хартса, ловил себя на мысли — когда эти увлеченные наукой люди вообще размножаться успевали? Но факт оставался фактом, четвертое поколение Хартсов — они не усложняли жизнь такой ерундой как придумывание имен детям — так вот, четвертое поколение Хартсов, в лице сидящего на медкапсуле дока, не просто кардинально улучшило прототип, но и провело все необходимые тесты. Кроме заключительного — полевых испытаний на добровольцах.
— А «Нейросеть» вас не того? — Спросил, неопределенно кивнув на дверь отсека.
— Нет, они меня холят и лелеют, — рассмеялся док и, разумеется, не отказал себе в удовольствии растечься мыслью по древу.
Если отжать из его слов воду, картина становилась вполне ясной и непротиворечивой. «Нейросеть», будучи, де-факто, монополистом, оказалась кровно заинтересована в принципиально новой технологии, но из-за своего положения не могла напрямую поучаствовать в работе дока. Не нравилось правительствам государств Содружества положение «Нейросети», вот и боролись они с ней как могли, но всё из-за того же положения действовали аккуратно и весьма сдержанно. Пусть они и не были зависимы, но все равно на роли младшего партнера в стратегически важной области оказывались. Так уж исторически сложилось и пока радикальных изменений не предвиделось.
Вообще-то НБТ (нейросеть биологического типа) как раз и могла стать основой той самой революции, но нашему императору банально не повезло. Закрытие института изучения биотехнологий вызвало смертельную обиду деда Хартса и тот передал ее потомкам. Впрочем, дело даже не в этом, а в самом доке. Все, чего он желал — вписать имя семьи в анналы науки. И ему оставалось до этого четверть шага. Причем, имена Хартсов были бы начертаны не золотыми, а бриллиантовыми буквами. Наряду с создателями нейросети, баз данных и изобретателями гиперпривода.
Руководство «Нейросети» проявило похвальную прозорливость, тихо и незаметно обеспечив гения всем необходимым, попутно убрав Хартса подальше от суеты внутренних миров. Док все это отлично понимал, но его всё более чем устраивало. Пожалуй, единственное, что его немного огорчало — недостаток подопытных. Впрочем, он не слишком печалился, коротая время за исследованиями и занимаясь наукой.
— Так как, вы согласны? — Спросил он, когда второй раз выступил с пламенной агитационной речью.
— Док, у меня контракт, я в академии учился, еще месяца три, — постучал пальцем по контакту нейрокомпа на виске.
— А потом? Потом вы же сможете принять участие, — зачастил он. — Вы только подумайте, ведь моя нейросеть формирует полноценные узлы КИ, конечно, после двухсот кина прирост заметно уменьшится, а после трех сотен и вовсе по одной-две единицы в год, — вздохнул он. — Но ведь даже так лет за сто можно достичь биологического предела в четыреста пятьдесят, а может и пятьсот единиц! — Его глаза засверкали фанатичным огнем. — У меня у самого биосеть — и уже больше трехсот единиц. Я вам совершенно бесплатно и официально закачаю комплексного шахтера в пятом ранге. Вам только и надо будет что раз в десять декад на осмотр прилетать. Всего два часа. Вы подумайте, это же лет через пять, когда вы полностью с биосетью сживетесь, она у вас не хуже индивидуальной будет, а лет через семь и лучше. Ну да, конечно, это не профильная сеть, она на себя часть работы не возьмет, так вам же это и не надо будет. А хотите, мы после проверки вам еще импланты на интеллект поставим? Временные, но два или даже три на сто плюс, и еще память. Я тогда смогу оценить скорость изучения, мне же…
Единственное, что не учли боссы из «Нейросети» — способность дока агитировать добровольцев. Вот серьезно, не поговори мы с ним до этого, не пойми я, с кем имею дело, счел бы его сумасшедшим. То, как он убеждает поучаствовать в испытаниях НБТ, вызывает однозначное желание убежать подальше.
— Док, давайте я сначала закрою контракт, а потом мы с вами еще раз обстоятельно побеседуем, — прервал Хартса, пошедшего на новый круг перечисления «плюшек».
— Хорошо, — вздохнул он печально. — Вы мне дадите свой контакт? Я сам вас наберу.
