Это было предательством – с какой стороны ни посмотри. И оправданием не было даже то, что ведьмы с самого начала злоумышляли против нас. Так поступать негоже, но именно это я и собирался сделать. И даже объяснять воспитаннику не буду, зачем он должен поднять квач и ударить женщину, оплакивающую мать. Сам справлюсь, не такое уж большое дело…
– Даже не думай, Мертвый, – прошипела Молодка. – Не справишься ты со мной. Даже сейчас не справишься. Только тушку жреца попортишь.
Она поднялась с колен и повернулась к нам со Стефаном. Ее лицо, пару минут назад молодое, гладкое и весьма привлекательное, постарело и покрылось морщинами. Черная тугая коса поседела и стала значительно тоньше. Перед нами стояла еще не Старица, но та, что уже на половине пути к ней.
– Сядь и руку к мечу не тяни, – жестко произнесла она. – Если понадобится, я обе кисти оторву, чтобы искушения не было. И залечу, так что кровью не истечешь.
Я почувствовал за спиной Стефана движение, но отреагировать не успел. Быстро, но при этом мягко, без угрозы, на плечи мужчине опустились две женские ладошки. Уже не детские, а принадлежащие молодой девице – после смерти Старицы Малая стала почти полной копией своей матери. Выросла, округлилась, оформилась в ту, что скоро станет Молодкой. Пока еще совсем юной, как цветок, который лишь начал раскрываться.
Вместе с весом – хотя какой там вес! – на плечи Стража обрушилась такая тяжесть, что вздохнуть глубоко ему и то стало проблемой.
– Сядь, Страж, – молвила девушка мурлыкающим голосом. – Ты не справишься с нами. Поспи лучше.
Сотни нанитов тотчас сообщили о том, что мой подопечный погрузился в сон. Быстро, словно кто выключателем щелкнул. На меня же колдовство девчонки не подействовало – маленькие преимущества посмертного существования. Только пришлось проконтролировать, чтобы веки Стража не закрылись.
В этот момент Прол отвернулся от пожарища, устроенного Старицей. Пару секунд он в полном обалдении наблюдал за разворачивающейся перед ним сценой, а потом решил-таки подать голос.
– Свет, че происходит? Ты че делаешь-то, Свет? Гринь же…
Договорить он не успел. Старшая из ведьм повернула лицо в его сторону, коротко, как-то по-птичьи, дернула шеей. Голова Прола совершила почти полный оборот – позвонки отчетливо хрустнули. Тело мужчины обмякло и свалилось за край платформы.
– Никогда мне не нравился, – сообщила Молодка, поворачиваясь обратно к Стефану. – Жену свою с детьми не сберег, ходил и ныл о том. Что за мужик, а? Ежели любил, так надо было драться! Церковь палить, ревнителя вешать – а он? Разнюнился и удрал! Тряпка! Только из-за Гриня его и терпела.
– А он как на это отреагирует? – осторожно спросил я. – Когда в себя придет и спросит, где его товарищ?
– Мы же ему не скажем, как погиб Прол, да? – шепнула в ухо Стефану Малая. – Скажем – геройски, от лап Гончих. И клочка не осталось.
– Добавим, что его собой закрыл, он примет, – подтвердила Светлана. – Скажет, что хорошая смерть за други своя. Ну и что вы там, мужики, еще в таких случаях говорите? Всплакнет, может.
– Он у нас такой правильный.
– У кого это у нас, доча? – мгновенно ощерилась Светлана.
– Глянь в зеркало, ма. Уже у нас, не у тебя точно, – звонко рассмеялась Малая.
Я думал, что Молодка сейчас растерзает свою дочь, до того страшное у нее сделалось лицо. Ощерилась, как лесная кошка, шагнула вперед, пальцы когтями выгнула… И тут же потекла, расслабилась, и даже воздух вокруг нее перестал быть таким тяжелым.
– Верно, Лелька, – произнесла она с печальной улыбкой. – Верно. Твое время пришло – долго ты ждала.
– Да всего-то шестьдесят лет!
– Ну все, ша, Малая. Сегодня же семя Гриня возьмешь и смену себе родишь.
– А можно не Гриня, ма? Можно мальчика этого?
Ноготки младшей ведьмы пробежались по шее Стефана, пальцы огладили затылок, уши. Я попытался дернуться, но куда там! Сила, которая держала тело моего воспитанника, не давала даже шевельнуться. Только говорить Триада позволила.
– Дуреха! Мы же давно его подобрали, столько готовили, травами нужными поили. Смотри, как Сила его возросла в последний год! На пике даже с твоей сравниться может.
