– А… – только и смог он произнести. Да и то шепотом.
– Бэ, – хохотнул мужчина. Шагнул вперед, упираясь грудью в поленницу, протянул руку и, схватив ею Назара за шею, сжал пальцы.
Хрустнуло. Назар слышал, как что-то хрустнуло. И понял даже, что это его гортань раздробилась от чудовищной хватки. Он не умер сразу, еще несколько секунд смотрел выпученными глазами на своего убийцу и что-то сипел. А потом его сознание милосердно погасло.
Он не видел, как человек с глазами Зверя аккуратно припрятал его тело за поленницей, вернулся к забору и одним прыжком перемахнул его.
Я сразу сообразил, что нам стоит ждать неприятностей. Вот только ревнитель вернулся, посмотрел на Стефана, чуть голову наклонив, как я и понял. С таким выражением лица хорошие новости не приносят.
– Голубятня разорена. Всем птицам оторвали головы.
Он произнес это таким тоном, словно обвинял нас. Будто это мы как-то выскользнули за двор, перебили всех голубей и вернулись до его прихода.
– Какое совпадение… – проговорил я, не удосужившись даже разрешения у Стефана спросить. Шепнув ему, однако, чтобы готовился к любым неожиданностям. Вплоть до драки с гданьским инквизитором. Я почти не сомневался, что голубей он перебил сам.
Но зачем? Зачем ему так поступать? Уничтожение единственного средства связи далеко выходило за пределы конкурентной борьбы между епархиями. Саботировать задачу, поставленную Стражем и наставителем с кодом Альфа-три, это вообще ни в какие рамки не лезло! Предательство и пособничество Врагу – вот как это называлось. Тут любой Трибунал будет на нашей стороне.
Только до Трибунала еще дожить нужно. Здесь мы в его власти. Он сам, звезда Стражей – почему, кстати, я ни одного из них до сих пор не видел? Еще его коллега ревнитель, да и местный гарнизон в придачу. Святые Воины! Он что же, не собирается свои действия в тайне удержать? Как-то всем им придется объяснить саботаж приказов Стефана. Или Стражи тоже на его стороне?
Мои слова про совпадение брата Анджея обидели. Крепко обидели, он даже покраснел лицом. Нет, ну надо же лицедей какой! Еще возмущение свое тут нам демонстрирует!
– Что ты имеешь в виду, наставитель? Как смеешь обвинять меня в том…
Есть преимущество у цифровой копии личности перед живыми душами. Вес тела, химические реакции, которые им управляют, над нами не властны. Мы не бездушные машины и эмоции испытываем, кто бы что по этому поводу ни говорил. Только это тень эмоций, их копия, как и само сознание. Нет взрыва гормонов, нет запуска биологической фабрики по производству боевых коктейлей, а значит, нет и всепоглощающей ярости, лишающей разума ненависти и вот этой детской обиды, которую нам сейчас демонстрировал ревнитель, тоже нет.
Я смотрел на ревнителя: глазами Стефана и дроном, который висел неподалеку. Я контролировал каждое движение Анджея, анализировал каждое сокращение его мышц. Видел нижнюю губу, чуть опустившуюся, обнажившую зубы. Отметил прилившую к щекам кровь. Зафиксировал принудительный, осознанный глубокий вдох, призванный успокоить разбушевавшийся организм. И сделал вывод, что так играть нельзя. Слишком много задействовано реакций тела, которыми управлять невозможно. Точнее, можно, но… это уже тогда не человек получается, а наставитель. А ревнителям не ставят напарников. Или ставят?
– …что я сам убил голубей? Только для того, чтобы не доставить послание? Ты обвиняешь меня в предательстве, брат Оливер?
– У тебя есть наставитель? – спросил я.
Стефан поднялся, очень медленно, чтобы не спровоцировать инквизитора на необдуманные поступки. Встал напротив него на расстоянии вытянутой руки. Вынул квач, но не активировал клинок.
Анджей покраснел еще сильнее, но не отступил. Пусть в силе, пусть на своей территории, но он сейчас стоял один против Стража, обнажившего оружие. И понимал, что даже позвать на помощь он не успеет. Рука с мечом взлетит раньше, чем он откроет рот. А я соображу, для чего он это делает – крикнуть или слово сказать.
Но рта он не открыл. Отрицательно крутнул головой, сообщая – и я должен в это поверить? – что наставителя у него нет.
