Если устал ты, друг от чужбины,
Если ты жаждешь еды и покой,
Ты заходи на «Северный ветер»
И повидайся с родной стороной.
Здесь всегда рады усталому путнику
Усталость и жажду ты утоли,
Вздохни полной грудью и на вкус попробуй
Ты крепкий дух нашей родимой земли.
Когда голос начал хрипнуть, старик-музыкант отложил гусли, приложился к кувшину, стоящему на столе, икнул и завел песню с начала. Прочие столики заняты не были.
— Ну, как дела, как твое заведение? — спросил Боград участливо.
— Да, не очень, — улыбка как-то быстро исчезла с губ Маленького Руди, — значит, выпить не хотите?
Гала, Боград и Михай почти синхронно мотнули головами.
— Как хотите. Не желаете приобрести? — Руди указал на прилавок возле стойки.
Он был заставлен деревянными и глиняными фигурками людей и животных. Какие с росписью, какие нет.
— Сувениры. Привет, так сказать, с родной земли.
— Нам бы комнату на три человека, — Боград достал из кармана кошель со звякающими монетами, — на одну ночь. Места есть?
— А как же. Конечно, — с энтузиазмом ответил Руди, — а вам точно одну на троих? Хватило бы и по комнате на каждого.
— Одну на троих, — твердо повторил Боград, — сколько с нас?
— Почему одну на троих? — возмутилась Гала первым делом, когда путники прошли в выделенную им комнату.
— Не поняла? — рассердился странник, — одну комнату оборонять легче. Руди — может быть единственный человек в Розаре, которому я доверяю. Тем не менее, подстраховаться стоит. Нас ищут. И вряд ли отступят.
— Это тебя ищут, не нас — хмыкнул Михай, — и какое нам дело?
— Забыл, сколько сам убил Неспящих сегодня? Вижу, что забыл. Думаешь, они такое прощают? Ну да ладно. Пока вы будете спать, я покараулю. Утром просыпаемся и сваливаем из Розары. Понятно?
* * *
Как и положено гуманитариям, ни Гала, ни ее одногруппники, и, вообще, никто с психологического факультета, не жаловали занятия по информатике. Ну какой смысл знакомить с азами использования операционной системы, сетевых и офисных программ людей, за плечами которых два года обучения? Это значит — три или четыре курсовые, десяток рефератов и докладов. За то время, что прошло между зачислением на факультет и третьим курсом, на котором преподают информатику, для каждого студента было всего два варианта. Либо быть отчисленным еще на первом семестре, либо, методом «тыка», проб и ошибок научиться-таки пользоваться хотя бы необходимым минимумом программ. Ну, чтоб не шарахаться от компьютера и не задавать вопросов типа: «а что за стрелочка по экрану ползает?». Большего гуманитариям и не надо.
Кому не хватало необходимого для жизни минимума программ, поступали на естественнонаучные специальности. Кого привлекали тайны виртуального мира, становился программистом, и мир этот для них был своего рода третьей гранью. А то и первой, заслоняя две обычные, общепризнанные. Но и для тех, и для других, и для третьих, официальные занятия по информатике были переливанием из пустого в порожнее. Сделал задание, в общем-то, пустячное, показал преподу, а дальше сиди до конца пары. Хочешь — в Сеть лазай, хочешь — играй, а хочешь — общайся с одногруппниками, теми кто тоже задание выполнил. Еще есть вариант отпроситься на «можно выйти», да так и исчезнуть до конца пары.
Из всего спектра возможностей Гала Чагай предпочла первую. Войдя в Сеть, она произвела те же операции, что и в воскресенье, когда искала данные о Бограде на этой грани.
«Столица потрясена гибелью тринадцатилетнего Бограда Пламеня».
Вот оно! Клик по ссылке. И мониторы компьютеров, гаснущие один за другим. Картинка в замедленном фильме. Словно волна пустых экранов, надвигающаяся на нее. И возмущенные вопли одногруппников, звучащие как-то медленно, растянуто.
— Не надо! — выкрикнула, нет, беззвучно выдохнула Гала первое, что пришло в голову. Или нет, голова не участвовала в этом процессе. То был рефлекс: молниеносный, тупой, бессмысленный.
Время снова текло с нормальной скоростью. Волна растаяла, так и не достигнув компьютера Галы. Мониторы других компьютеров снова зажигались.
— Наверное, свет моргнул, — предположил кто-то из студентов.
