Нет, ну как же быстро она двигается, а? Я даже среагировать не успел, за что и огреб по полной. Сначала ее колено воткнулось мне в пах, а после и в глазах искры вспыхнули, потому что оно же долбануло меня по лицу, да еще с добавкой кулаком по затылку. Классика жанра, однако.
Больно-то как, блин!
— Помогите! — заорала вдруг Камышова, раздирая на себе аж до пупка и без того уже изрядно замурзанное платье, под которым, кроме красивого тела, предсказуемо ничего не оказалось. — А-а-а-а-а-а! Не надо, пожалуйста! Не трогайте меня!!! Не-е-е-ет!
Ответ на вопрос «Это она чего еще удумала?» появился почти незамедлительно, приняв образ двух крепких ребят в черных майках, на которых было написано название клуба. Хорошая у сидевшего в теле модели поганца реакция, ничего не скажешь. И со слухом все в порядке.
— Вы чего творите, твари? — рявкнул один из них, глядя на меня, согнувшегося в три погибели, и Николая, с лица которого еще не сошла нездоровая краснота, а также расхристанную Дарью, которая для полноты картины еще и кровь, сочащуюся из разбитой губы, по подбородку размазала. — Да я вас сейчас в асфальт закатаю!
И ведь даже не скажешь ничего, окажись я сам свидетелем подобного, тоже особо думать не стал бы. Все же очевидно: два черта решили под шумок присунуть красивой бабенке, не особо заморачиваясь тем, хочет она того или нет.
— Ребята, спасите! — жалобно проныла Камышова. — Они меня изнасиловать хотят! А вон у того ствол на кармане, так что осторожнее!
— Полиция! — тут же произнес Николай, сунув руку в карман, как видно, за удостоверением.
— Да пофиг! — ответил один из крепышей, и его немаленький кулак врезался в глаз оперативника, отбросив того к стене.
Наша противница ехидно хихикнула, шмыгнула точеным носиком и рванулась в полутемный коридор, который, подозреваю, вел прямиком к черному ходу. И это было очень, очень плохо. Ищи ее потом в большом городе. Вернее, того, кто в ней окопался.
И еще, как так-то? Почему Осьмянина не вышибло, как пробку из бутылки с шампанским, из тела модели? Надежный же способ, проверен не раз и не два, всегда срабатывал. А тут нет, что очень и очень скверно. Есть у меня пара предположений, отчего так получилось, и одно из них другого хуже.
Тем временем охранники совсем уж разошлись, один из них еще пару раз саданул Николая, который от первого удара толком не отошел, а второй, недобро щерясь, подскочил ко мне, несомненно собираясь отделать как бог черепаху.
Само собой, меня подобный расклад совершенно не устраивал. Во-первых, я вообще очень не люблю, когда меня бьют, во-вторых, с синяками мне ходить не улыбается, я все же не школьник уже. И наконец, нет у меня времени на эту канитель, чую, если мы сейчас Дарью упустим, то после, может, вообще не найдем. А я своему чутью привык доверять.
Черная длинная игла, один из прощальных подарков Генриетты, уколола охранника, который уже занес над моей головой здоровенный кулак, совсем незаметно, комар и тот ощутимее кусает человека. Но этого вполне хватило для того, чтобы здоровяк в черной майке рухнул как подкошенный, крепко при этом приложившись затылком о пол. Надеюсь, он остатки мозгов себе не отбил.
Надежная штука парализующее зелье. А если учесть, что оно по сравнению с тем, которым я пользовался несколько лет назад, изрядно модернизировано, в подобных ситуациях и вовсе незаменимая. Пролежит теперь этот красавец тут три часа, а когда очухается, то не вспомнит, что именно с ним происходило последние минут тридцать до того, как сознание было потеряно. Так, какие-то расплывчатые образы останутся в памяти, да еще жуткая головная боль, которую никакими таблетками не забьешь. Такова плата за амнезию, дурман-трава — штука жестокая.
Следом за ним в принудительную нирвану отправился и тот охранник, который метелил Николая.
— Где? — просипел разбитыми в хлам губами оперативник и злобно сверкнул глазами, один из которых начал стремительно заплывать.
— Там, — ответил я и указал то направление, в котором скрылась неугомонная модель. — Давай догоняй!
— Ага, — сплюнул на пол кровавые сгустки Нифонтов. — Идем.
