– Нет, не лихорадка. Ты замечала или мне просто кажется, что у него болят… слабеют руки?
Я вдруг вспомнила, как Бэрин с недоумением осматривает свою руку и говорит: «Руки соскользнули с льдины… почему?»
– Обрати внимание, как неловко он берет что-то… часто роняет… мне он, конечно, не признается в своей слабости. Я хотела поговорить с мужем, но ты видишь, как он занят…
– Я погляжу.
– И спроси его не как женщина, но как лекарь!
– Как же с ними трудно! – выдохнула я.
Леди неожиданно рассмеялась:
– Кому ты это говоришь!
Сколько можно себя обманывать? Он с горечью рассматривал собственные кисти: запястья явно похудели, кожа на тыльных сторонах ладони казалась истонченной и высохшей, точно у старика. Он вытянул перед собой руки, растопырил пальцы – нет, пока еще не дрожат… и сколько осталось этого «пока»? Так скоро не то что меч – ложку не удержишь.
– Любуешься?
Впервые Лиссе удалось застать его врасплох: в их маленьком состязании «кто бесшумней подкрадется» она одержала первую победу. Да еще тут же цапнула его руку – Бэрин так удивился, что даже не попытался высвободиться. Пальцы ее были хоть и тонкими, но сильными и цепкими. Лисса наклонилась, внимательно рассматривая его руку, взяла вторую, покрутила так и эдак. Он глядел то на ее сосредоточенное лицо, то на собственные руки. Наконец девушка отпустила его и села напротив.
– Давно это началось?
– Давно ты заметила? – Он опускал закатанные рукава.
Лисса смотрела на него прямо.
– Нет. Ты хорошо держишься.
Если считать за «хорошо держаться» то, как ловко он уклоняется от тренировок на мечах и борьбы… И то, что подолгу разрабатывает в своей комнате немеющие кисти.
– Когда это началось? – не отступала она.
– Тебе-то что?
– Я лекарь.
Он фыркнул насмешливо и раздраженно:
– И давно ли?
Девушка поднялась. Тонкое лицо ее было холодным.
– Ну тогда тобой займутся настоящие лекари – леди и лорд.
Он поспешно и примирительно вскинул руки:
– Хорошо, хорошо! Сядь… лекарь. Наверное, началось еще до того, как я вытаскивал этого паршивца, а иначе с чего бы я свалился с льдины? Просто было незаметно – даже мне. Потом… я думал, это из-за болезни – ослабел или что… Пробую в другом облике, – он поднял руку, выпуская когти: те выходили неохотно, лапа тоже расправлялась с трудом. Он услышал резкий вздох Лиссы и мысленно выругал себя. Вернул руку, быстро продолжил: – Тоже не очень, я тогда просто припадаю на обе передние лапы.
Он вопросительно посмотрел на девушку.
– Что еще? Они немеют? Покалывает, как будто ты их отлежал?
Бэрин кивнул и добавил, досадуя, что приходится ей жаловаться:
– Ночью просто выламывает все кости: пальцы, запястья. Как будто я старик…
– Разденься до пояса.
– Сверху или снизу? – с готовностью спросил он и засмеялся от ее свирепого взгляда. Стянул рубаху. Лисса встала за его спиной, пальцы пробежали по шее – он даже поежился, – двинулись по плечам, надавливая то там, то здесь…
– Больно? А так? А вот здесь?
Больно не было. Он и не подозревал, какие сильные и одновременно ласковые у Лиссы руки… Закрыл глаза, наслаждаясь теплыми прикосновениями: лекарский осмотр постепенно превращался для него почти в любовную ласку. Когда ее ладони в задумчивости легли на его плечи, он даже ощутил возбуждение.
– А ведь все нормально, – произнес над его головой голос Лиссы. Бэрин перехватил ее ускользающую руку и быстро поцеловал в ладонь. Девушка дернулась: – Ты что?
– Бэрин, я хотел…
Он оглянулся и мысленно выругался: Гэв! Парень, влетевший в дверь, уставился на открывшуюся его взгляду картину: его, полуголого, руку Лиссы, замершую на его плече, другая рука прижата к его губам… Гэвин покраснел, резко повернулся и вышел.
– Вот ведь!.. – Он чуть было не рванул следом; ладно, пусть парень успокоится, там и поговорим. – Ну и что скажет мой лекарь?
Натягивая рубашку, кинул быстрый взгляд на Лиссу: лишь озабоченность и задумчивость; она не придала никакого значения ни его приставаниям, ни реакции Гэвина.
– Я думала, у тебя какое-нибудь воспаление – перетрудил мышцы или позвонки шеи, – но тут все нормально. Значит, дело исключительно в руках.
Оба вновь взглянули на его руки, смирно лежавшие на коленях.
