– Хэй-я!
Спина человека вздрогнула, невидимая колдовская сеть ослабла. Очнувшаяся Ярча, всхрапнув, прянула, ударив копытами – жаль, человек оказался слишком увертлив…
Ярча взяла с места в карьер – колдуну оставалось лишь бессильно смотреть ей вслед. Найна расслышала его бормотанье:
– Проклятая тварь! Вся в хозяйку…
Найна оскалила зубы.
– Думаешь, кони Пограничников позволят владеть собой какому-то жалкому человечку?
Колдун вернулся. Найна вынужденно смотрела на него снизу, что было унизительно, но еще унизительней извиваться червяком, пытаясь подняться на ноги. Темный – самое главное описание, которое можно ему дать, – и не только из-за черных волос и щетины, темных глаз и слишком смуглой для здешних земель кожи. Сам мрак, казалось, окружает его, или он кутается в темноту, как в плащ… Темные мысли, темные чувства.
Немногие знали, что она воспринимает окружающих именно так. Бэрин – яркое, желтое, ясное пламя. Фэрлин поровну соткан из тени и света, постоянно идет по краю сумрака. Его жена – чистый, твердый… хрусталь. Ясный – из-за любви к ее брату. За эту любовь Найна ей могла простить многое… Почти все.
– Назови свое имя, волчица.
– Назови свое, человечек!
– Непослушных собак наказывают, – равнодушно сказал колдун. Щелкнул пальцами – металлические шипы впились в ее шею, как будто он с силой дернул за ошейник.
Когда он наконец «отпустил» ее, Найна вновь извивалась на земле, хрипя от боли и удушья. Человек бесстрастно смотрел на нее сверху.
– Твое имя?
– У людей… есть очень верное направление, – выдавила она. – Да пошел ты!..
Во второй раз сесть ей уже не удалось. Красные круги перед глазами, кровь, текущая по шее и ободранным пальцам, пытавшимся оттянуть ошейник… Голос, доносящийся откуда-то издалека:
– Твое имя?
Проморгавшись, в черно-красном гудящем тумане Найна увидела склонившегося над ней человека.
– Имя? – напомнил он, поднимая руку, готовую повторить, издевательски-медленно повторить проклятый жест.
– Бер… – прохрипела она. – Берта… чтоб ты сдох!
– Берта, – повторил он задумчиво. Найна чувствовала, как колдун проверяет сродство названного имени с нею: внутри прозвенели – неполным, но все же звучным аккордом – натянутые струны близости…
Кажется, колдун остался не слишком доволен – но решил на время ограничиться достигнутым.
– А ты поддаешься дрессировке… Берта.
Найна не стала тратить силы на проклятья и ругательства. Лежала на спине, жадно дышала, скользила пальцами по истерзанной шипами шее. Она и сама не поняла, почему назвала имя кастелянши. Берта – единственный человек, к которому она привязана, с кем готова считаться – может, потому что знала ее еще с тех пор, когда была молочным волчонком, да и видела чаще, чем свою родную мать? Разве что Наррон еще есть – тот прекрасно заботится и объезжает лошадей Пограничников… Ну и пара-тройка, кого она готова терпеть рядом. Всё.
…Или это сделала за нее так редко просыпавшаяся осторожность? Возможно, назови она свое подлинное имя, человек осознал бы последствия и отпустил ее… Возможно.
А может быть, и нет.
Следующий вопрос был таким неожиданным, что она ответила, не раздумывая:
– У тебя есть дети, Берта?
– Нет.
– Это хорошо. Муж? Сестры? Братья?
– Все они мои братья…
– И наверняка все – мужья!
Он, кажется, пытается оскорбить ее – на людской манер? Найна чуть не усмехнулась: вот если б он обвинял ее в любовной связи с человеком – вот где было бы настоящее оскорбление!
Но допрос становится излишне односторонним. Кажется, ей «повезло» наткнуться на того, кого они безуспешно разыскивали с самой зимы.
– А как твое имя?
Человек взглянул на нее с изумлением.
– На что тебе оно?
– Чтобы знать, с кем я разговариваю, – надменно заявила Найна, приподнимаясь на локте. Колдун передразнил ее тон:
– Тебе вовсе не придется разговаривать. Будешь просто выполнять мои команды… леди-сука!
Еще одно оскорбление: сравнить волчицу с человечьей дворовой шавкой! Ну что ж, отложим и это в памяти. Она никогда и ничего не забывает.
– Тогда буду звать тебя просто: эй ты, бродяжка!
Колдун осклабился: казалось, его забавляет ее натужное высокомерие.
– Называй меня, допустим… Хантер.
