— Хгрхх.
— Что ты там рычишь? — Джек ослабил давление.
— В Грани я бы уже убил тебя.
— С твоей вспышкой — да. Не обманывай себя. Если бы это было по-настоящему, ты бы сломал себе шею при падении.
Отчаянный пронзительный писк привлек внимание Джека к дальнему краю парковки. Прямо перед ними пятеро парней столпились вокруг дерева, растущего на квадратной клумбе. Толстый парень с каштановыми волосами держал веревку. Снова писк. Джек сосредоточился на конце веревки, идущей из-под изгороди с другой стороны. Парень слева оглянулся на него и Джорджа, что-то сказал и засмеялся.
Кулак опустился ему на ухо. Джек проигнорировал его и сел. Джордж сел рядом с ним.
Толстяк дернул за веревку и потянул, вытаскивая на свет маленькое серое тельце. Оно было грязным и замызганным, мех был испачкан какой-то грязью или краской.
Джек забыл, где находится.
Котенок дрожал и прижимался к земле, пытаясь освободиться от веревки. Козел на другом конце веревки продолжал тянуть, волоча обмякшее тело по асфальту.
Красный цвет затопил весь мир. Джек яростно выдохнул через нос. Внезапно он вскочил на ноги и пошел, не помня, как попал сюда.
Джордж догнал его, протянул руку и оторвал антенну с ближайшей машины.
Мир стал кристально ясным, запахи слишком резкими, звуки слишком громкими. Джек скользил сквозь него, легкий, как перышко.
— Никого не убивай, — предупредил Джордж.
Ублюдки заметили их и повернулись к ним.
— Вы закончили сосаться? — спросил высокий светловолосый парень.
Котенок лежал на боку. Он не двигался. Длинная полоса ярко-зеленой краски тянулась вдоль его спины, склеивая мех в маленькие острые шипы. Они облили котенка краской. Эти гребаные ублюдки раскрасили котенка, а потом мучили его.
Дикий зверь зарычал в нем. Он напрягся, загоняя его обратно в логово.
— Предлагаю все упростить, — раздался рядом с ним голос Джорджа, сквозя с ледяной учтивостью. — Отдайте нам котенка, и можете проваливать.
— Мужик. Что за чертов тупица. — Светловолосый парень фыркнул. — Убирайтесь отсюда к чертовой матери, педики.
— А что это за одежда? Вы что, из какого-то пидорского культа? — спросил козел с веревкой.
— Нет, мужик, они с маскарада эпохи Возрождения.
— Может, им нужна кошка для жертвоприношения педиков!
Дикий зверь отступил в свое логово и уставился на него горящими глазами.
— Ага, будьте осторожны, они могут натянуть на вас какое-нибудь безумное сатанинское дерьмо. — Более крупный темноволосый парень рассмеялся.
Маленький мальчик справа поднял руки и скрестил указательные пальцы.
— Отойдите, сила Христова заставляет вас!
Джек посмотрел на Джорджа.
— Сейчас?
— Ох, мне так страшно. — Блондин поднял руки. — Боюсь-боюсь..
— Сейчас, — ответил Джордж.
Джек бросился в атаку.
* * *
ВЫЙДЯ, калифорнийское солнце опалило Кальдара. Он продолжал идти вниз по дорожке и на улицу, через открытые железные ворота, мимо кремовой стены, граничащей с реабилитационным центром. Он повернул налево, направляясь к стоянке. Он оставил там свою украденную машину. Мужчины в безупречно чистых черных ботинках не ходят пешком, они ездят на дорогих машинах, и поэтому он достал одну на случай, если кто-то заметит его прибытие. И теперь ему нужно было быстро уйти, потому что человек в его одежде привлек бы внимание, шастая по улице.
Он должен найти Одри Каллахан. Кальдар представил себе женскую версию Алекса Каллахана. Тьфу! Скорее всего, она тоже наркоманка. Если верить Каллахану, она ненавидела его, поэтому не стала бы помогать им с ограблением из-за любви или из-за чувства долга. Нет, их отец, должно быть, размахивал перед ней деньгами или наркотиками, и она взяла их.
Семья была последней линией обороны. Независимо от того, что сделал или сделает Кальдар, он мог войти в ворота нового дома Мар и быть встреченным с распростертыми объятиями, едой и дружескими предложениями перекроить свое лицо. Они будут стенать, скулить и ныть, но, в конце концов, арбалеты и ружья сойдут со стен, и Мары отправятся исправлять все то, что он натворил.
Каллаханы терпеть друг друга не могли. Алекс презирал свою сестру и считал отца простофилей. Поскольку Одри отвечала взаимностью, о том, чтобы использовать безопасность брата в качестве рычага давления, не могло быть и речи.
