Гастон кивнул.
— Я тут подумал, — сказал Кальдар. — До того, как «Рука» уничтожила семью, у нас было семеро мужчин в моем возрасте, плюс-минус пять лет. Никто из них не был холост.
Гастон нахмурился, глядя на луну.
— Нет, кроме Ричарда.
Точно, Ричард. Вспоминать о женитьбе старшего брата было все равно, что бередить старую рану — она зажила, но все еще болела. Жена Ричарда бросила его так же, как десять лет назад их мать бросила отца. Ричард так и не оправился. Если подумать, то и он тоже.
Кальдар устроил этот брак. Он устраивал большинство браков для семьи. Любовь это одно. Другое дело заставить два болотных клана договориться о приданом и условиях. В то время у него не было никаких опасений. Ричард и Мелин, казалось, идеально подходили друг другу. Оба серьезные, оба сосредоточенные. Оглядываясь назад, они были слишком похожи.
— В этом бабуличкина вина, — сказал Гастон. — Она всех уговаривает жениться. Я помню, как жаловался мой старший брат. Как только ему исполнилось двадцать, она стала давить на него. «О, я скоро умру и не увижу твоих малышей. Если бы ты нашел себе хорошую девушку, я могла бы отправиться на погребальный костер счастливой». Она как эрваург — стоит ей вцепиться в тебя зубами, и она не отпустит тебя, пока ты не сдашься.
— Она никогда не говорила мне такого.
— Странно. У тебя всегда были самые красивые девушки. — Гастон усмехнулся. — Может, дядя, ее пугало, что у нас может появились Кальдар номер два и Кальдар номер три, и тогда ничто не осталось бы на месте. Поставишь что-нибудь на пол и… фить… оно исчезнет, и никто не узнает, что с этим случилось.
Кальдар посмотрел на реку. Он должен был дать Одри это. Никто никогда не ждал, что он остепенится. Даже его собственная семья. Он не внушал в этом доверия даже в его семье.
Оглядываясь назад, он вспоминал лица и имена мужчин, которых знал в Трясине. Парней, которые были его друзьями. Один за другим он перестал встречаться с ними, а через год или два узнавал, что они женились. Они сталкивались друг с ним, представляли ему своих жен и наблюдали за ним с большим сосредоточием, чем требовалось. Он мог представить себе разговоры за обеденным столом. Женам он был бы мало нужен — он мог навлечь на их мужей неприятности, а его бывшие друзья не слишком охотно бы позволяли ему слишком много разговаривать с их женщинами.
Брак казался ловушкой. В тот момент, когда мужчина произносит «да» у алтаря, он отказывается от своей свободы. Он больше не сможет увлекаться другими женщинами. Чтобы уйти из дому после назначенного часа, потребуется разрешение жены. Напиться с друзьям выльется в выяснение отношений по приходу домой. Ему придется докладывать, куда он поехал, когда вернется, с кем и почему он решил заняться чем-то другим, а не сидеть дома и выбирать ткань для новых штор. Женатый человек перестает быть беззаботным. Он становится кормильцем, мужем и отцом. Его убежище больше не принадлежит ему. Ему разрешается там жить на чужих условиях. Нэнси Вирай уже говорила ему, куда идти, и что делать, но в этом было столько надзора, сколько он был готов принять.
— С Одри все в порядке? — спросил Гастон.
— С ней все в порядке.
— О, хорошо. Она пришла и попросила нож. Думается, она боится спать одна.
— Для нее это тяжелее, чем для нас, — сказал Кальдар. — Джордж каждый день имеет дело со смертью. Он смирился с этим. Джек убивал в лесу всяких тварей с тех пор, как научился ходить. У него простой взгляд на это. Мы с тобой из Трясины. У Одри было очень мало опыта в жестокости. Она не была частью ее жизни. — И в последний раз, когда она испытала ее на себе, это ранило ее. Она не кажется разваливающейся на части, но Одри превосходная актриса.
Гениальный мошенник. Да, чья бы корова мычала.
Бывали ночи, когда он тоже боялся заснуть один. Он планировал облегчить им обоим эту ночь, но даже самые лучшие планы иногда рушились.
— Она забавная, — сказал Гастон.
Кальдар посмотрел на него.
— И хорошенькая. И она не купится ни на какую ерунду, которую ты обычно втюхиваешь.
— Я думаю пора нам баиньки.
Гастон ухмыльнулся, его глаза сияли.
