— Не знаю, что имел в виду профессор Боннар, — сказал он наконец. — Но разве это может иметь какое-нибудь значение? Марио несовершеннолетний… Это мальчик трудный… Впрочем, я могу заверить вас, что конфликт между моей женой и ее сыном никак не связан с наследством.
— Почему вы не сказали мне сразу, что ваша жена поехала за сыном?
— Вы не спрашивали. К тому же мы считаем, что семейные неурядицы не имеют никакого отношения к делу.
— Я придерживаюсь иного мнения, — холодно возразил я.
— Сеньор, — начал хозяин, пытаясь улыбнуться. — Не подумайте, будто мы хотели что-либо от вас утаить. Это недоразумение! Что же касается Боннара, то после эксгумации мы посмотрим, какую мину он состроит…
— Альберди не дает согласия на эксгумацию.
Де Лима был удивлен, а возможно, только изобразил удивление.
— Пусть вас это не тревожит. Он согласится. У меня есть знакомства в курии.
— Быть может, достаточно будет, если сеньора Долорес побеседует с братом?
— Боюсь, это приведет к прямо противоположным результатам.
— Да… с Альберди нелегко договориться. Откровенно говоря, он вызывает у меня противоречивые чувства. А что о нем думаете вы?
Де Лима налил коньяк в рюмки и только после этого ответил:
— Я не знаю его. Вернее, знаю только со слов жены и Марио. Я никогда с ним не говорил. Видите ли, когда Долорес разошлась с Браго и вышла за меня, церковь не признала нашего брака. Мы обвенчались лишь после смерти Хозе… Альберди считал, что сестра не должна была уходить от пьяницы, тиранившего ее.
— Альберди дружил с Хозе Браго?
Де Лима пожал плечами.
— Это трудно назвать дружбой. Кажется, они все время спорили. Браго был атеистом. Тем но менее — а это проливает свет на образ мышления моего шурина — Браго уже после развода с Долорес месяцами жил у Альберди. Больше того, Альберди добился, чтобы Хозе похоронили на церковном кладбище, правда у самой стены, но и это, как ни говорите, место священное.
— Может быть, ему удалось "обратить" Браго?
— Скорее наоборот, — засмеялся хозяин.
— Не думаете ли вы, что Альберди — неверующий?
— Я не это имел в виду. Видите ли… — де Лима понизил голос. — Браго был коммунистом…
— Первый раз слышу, — удивленно заметил я.
— Быть может, в коммунистической партии он не состоял, но со слов жены я понял, что он, безусловно, симпатизировал коммунистам. Теперь об этом не пишут, но все было именно так. Впрочем, если вчитаться в его книги, то это чувствуется… Так вот, Альберди поддался его влиянию и без нужды совал нос куда не следует.
— Вы считаете, что Альберди симпатизирует коммунистам?
— Не думаю. Правда, в свое время он был сторонником Дартеса. Впрочем, после пожара он успокоился.
— После какого пожара?
— Вы ведь видели, он живет в домике садовника. Приходский дом был ближе к церкви. Вероятно, остались стены.
— Хорошо, что библиотека уцелела, — заметил я мимоходом.
— Он перешел в эту хибару раньше! Под влиянием Браго. Кажется, тот несколько лет убеждал священника отдать приходский дом под школу. Альберди не очень торопился, оттягивал. Однако после смерти Браго решился. Ну и паства его "отблагодарила"… Во время ремонта кто-то поджег дом… — он замолчал и задумался. — А может быть, все-таки еще коньяку? — вспомнил он об обязанностях хозяина.
— Благодарю. Меня интересует, почему Браго лечился в институте Барта? Вы ничего об этом не знаете?
— Это очень просто. Когда Марио было три года, Долорес вместе с ним и мужем проводила лето в Пунто де Виста. Тогда они случайно познакомились с Боннаром. Не то у Альберди, не то у да Сильвы. В те времена, еще при Дартесе, Боннар иногда бывал и у да Сильвы, управляющего тамошними плантациями.
— Сейчас они не очень-то симпатизируют друг другу.
— Это не имеет ничего общего с личным антагонизмом… Да Сильва порядочный человек, джентльмен до мозга костей. Чего нельзя сказать о Боннаре…
— Вы хорошо знаете его? — спросил я, разделяя в душе мнение хозяина.
— Да. Мы познакомились у да Сильвы. Конфликт имеет глубокие корни, вернулся он к теме, — я бы сказал, материального характера. Да Сильва был акционером санатория, в котором сейчас размещается институт.
