– Да. Японцы большое горе принесли в нашу державу, – заметил Матюшкин. – Боль поражения ещё не скоро изгладится из наших сердец.
– А младший? Ярослав Владимирович, – вежливо напомнил граф Соколовский.
– Ярослав не питал интереса к войне. Он забил себе голову всякими науками и ни о чём, кроме университетов, думать не мог. Сколько раз мы пытались сосватать его – всё пошло прахом. Все эти книжки! – гневно фыркнул подполковник, бросив взгляд на верхнюю полку.
Острый глаз Александра Константиновича смог прочесть несколько немецких фамилий на корешках книг, среди которых удалось разобрать Маркса, Фейербаха, Карла Либкнехта, Лафарга. Граф всем телом чувствовал завесу горя, окутавшую грузную фигуру Владимира Павловича. Невысказанное причиняло ему большую боль, нежели сказанное. Главной потерей для него стала не смерть двух сыновей, а отсутствие наследника, продолжателя рода. Оставь его сыновья внука – бремя было бы не столь тяжким для старого вояки. Теперь фамилия Аносовых лишилась будущего.
– Ваш сын увлекался марксизмом?
– Не говорите при мне про этого сбрендившего немецкого еврея.
– То есть вы не одобряли философские суждения вашего сына? – продолжал давить Соколоский, видя недовольство собеседника.
– А вы одобряете? Этих оголтелых социалистов!? С пеной у рта облаивающих Императора.
– Я не одобряю насилия, – заметил граф. – И вижу чудовищную неспособность к диалогу. С обеих сторон.
– Они сына моего убили! – гневно вскрикнул подполковник и безжалостно вдавил окурок в пепельницу. – Они все – сброд негодяев и террористов.
Матюшкин заметил, как дёрнулась левая ладонь графа, и приготовился вступить в разговор для смягчения возрастающего недовольства. Но его друг не стал вступать в споры, предпочтя философским прениям поиск убийцы.
– Если вашего сына застрелил социалист, это будет свидетельствовать об изменении его мыслей, – вежливо заключил Соколовский. – Вряд ли убийца стрелял бы в своего соратника, только если он не стал предателем. Конечно же, никого из его друзей-социалистов вы не знаете?
– Этого ещё не хватало.
– Борис Михайлович сказал мне, ваш сын был членом карточного клуба «Фортуна». Скажите, его проигрыши приносили ущерб семье?
– Иногда он просил денег, но никогда не играл по-крупному. У него хватало ума для осторожных ставок.
– Вы знали его друзей из клуба?
– Я же уже всё сказал Борису Михайловичу, – глухо произнёс подполковник.
– Александр Константинович, мы уже побывали в этой «Фортуне», – объяснил Матюшкин. – Если у убитого и были долги, о них никому не известно. Все, кто хорошо знали его, были опрошены. У них не было причин желать зла покойному.
– Хм, хорошо, – граф поднялся с места и вернул в правую руку серебряную ручку трости. – Убийство произошло здесь?
– Да, именно здесь был найден труп, – ответил Матюшкин.
– А вы где были в это время, Владимир Павлович? – поинтересовался граф.
– Я и моя жена легли спать в десятом часу. Спальня на втором этаже.
– Вы не слышали ничего странного? Борьбы, криков, выстрела, к примеру.
– Нет, я крепко сплю. И ничего не слыхал. На счастье этому негодяю – иначе я сам бы пристрелил его, как собаку, – угрожающе уверил Аносов.
– Значит, тело было найдено здесь, – задумчиво промолвил граф, повернувшись к судебному следователю.
– Александр Константинович, позволите мне выйти? Мне тяжело вспоминать.
При этих словах, застревающих в горле, подполковник поднялся с жалобно скрипнувшего кресла и направился к двери.
– Владимир Павлович, а ваша супруга здесь? – поинтересовался Матюшкин.
– Не стоит её беспокоить. Она слишком плоха, – опередив следующий вопрос, произнёс хозяин усадьбы.
– Но нам требуется встретиться с ней, – твёрдо сказал Соколовский. – Ей станет только хуже, если убийца вашего сына останется безнаказанным.
– Хорошо, – грубо проворчал подполковник. – Я предупрежу слугу.
Дверь с шумом захлопнулась за грузной фигурой отставного офицера. Глаза Соколовского азартно сверкали. Он с интересом оглядел оранжевый коврик и поглядел на Матюшкина.
– Что же, мой друг, кто обнаружил тело?
– Хромой слуга услышал выстрел и прибежал сюда. Ярослав Владимирович лежал рядом с этим креслом. Слуга, его зовут Порфирий, бросился на убийцу. Ему даже удалось оторвать рукав от пиджака убийцы. Я захватил его с собой. Вот он, – Матюшкин второпях достал из кармана брюк обрывок ткани настолько тёмного зелёного цвета, что его можно было легко спутать с чёрным.
