— Прошу, граф… — Она показала мне на кресло. — Так что вас к нам привело?
— Важные дела, ваше высочество…
Далее последовал долгий разговор; герцогиня с энтузиазмом встретила идею союза с Наваррой, но, в свою очередь, подтвердила все мои опасения: без Генеральных Штатов, Максимилиан даже шагу не может сделать, не то что войну Пауку объявить. Правда, Мергерит все же пообещала задействовать своих агентов влияния и подсказала некоторые пути решения вопроса. А также согласилась поспособствовать скорейшей аудиенции у зятя.
Попрощались мы вполне радушно, без холодности, но уже не как люди, соединенные прошлыми чувствами, а как единомышленники.
От предложения заночевать в своих прежних покоях в замке я вежливо отказался и вернулся к себе. Вечер провел за вином и раздумьями. Ничего не имею против Генеральных Штатов, мало того, с пониманием отношусь к их решениям. Люди в первую очередь радеют за свою страну, и плевать им с высокой колокольни на войнушку и прочие хотелки герцога. Но, черт побери, бюргеры встали у меня на пути, а значит, если понадобится, я с легкостью повторю то, за что меня в свое время назвали Гентским Палачом.
А как только стемнело, в ворота поместья кто-то громко заколотил.
— Кого принесло? — рявкнул постовой.
— От имени Генеральных Штатов Бургундских Нидерландов! — ответил надменный сиплый голос. — Приказ арестовать графа де Грааве, такоже именуемого Гентским Палачом, за пролитую кровь невинных вдов и детей!..
— Этого еще не хватало! — Я выругался и бросился одеваться. — И какая еще кровь невинных вдов и детей? Вдов я точно понаделал, но баб и детишек никто не трогал. Впрочем, какая уже разница…
Ордер на арест от Генеральных Штатов Нидерландов — это очень серьезно. Просто архисерьезно. Это означает одно: чертовы бюргеры почувствовали в себе такую силу, что замахиваются на ближайших людей Максимилиана. Один раз я уже ставил уродов на место, но сейчас при мне нет трех рот лейб-гвардии. Даже одной нет. Ну и что делать? Прорвемся силой — придется галопом линять из Нидерландов и забыть навсегда о своей миссии. Если сдаться — сидеть мне в казематах черт знает сколько, пока Максимилиан найдет возможность вытащить. Это если не удавят прямо в камере. Подобного варианта развития событий я себе даже в страшном сне не представлял.
Вбив ноги в ботфорты, я выскочил из комнаты.
— Сир, мои все на местах! — доложился Альмейда.
Из своих комнат вылетели Логан с Деннисом, держа обнаженные мечи в руках.
— Сколько их?
— Трое. — Мосараб обескураженно развел руками.
— Трое? — Я не поверил своим ушам.
— Совсем сдурели? — Братец Тук вытаращил глаза на мосараба.
— Это несерьезно… — возмущенно заявил де Брасье. — Во-первых, это прямое неуважение к его сиятельству, а во-вторых, не полные же они дураки отправлять трех стражников арестовывать человека, у которого в свите людей больше в пять раз.
— Сейчас разберемся. За мной… — скомандовал я и вышел во двор поместья.
— Гентский Палач, сдавайся! — опять громко засипели за воротами. — Сопротивление бесполезно, со мной целых два фламандца! А-а-апчхи, Господи, прости…
— Меня брать? Два фламандца? Два? Совсем рехнулись… — зло пробормотал я, взводя замок на пистолете. — Прикажу всех высечь…
— Сир! — Ко мне подлетел запыхавшийся Луиджи. — Это… это…
И тут я наконец узнал голос…
— Де Бурнонвиль?
— Ага, сир! Он самый! — быстро закивал эскудеро. — Господин де Бурнонвиль. Я сверху хорошо рассмотрел.
— Убью, сволочь! — в сердцах пообещал Логан и погрозил кулаком воротам. — Я чуть в шоссы не напрудил с перепуга…
— Тьфу, idiota kusok… — облегченно выругался я. — И почему я не удивлен…
Людовик де Бурнонвиль сеньор де Фленна, в свое время был одним из ближайших соратников Карла Смелого. Его, в числе других дворян, я как раз и выкупал из лотарингского плена, а Логан ездил договариваться к Рене. Воистину благороднейший человек, отчаянный храбрец и верный друг, но… Его шуточки стали при бургундском дворе воистину притчей во языцех. Как сейчас помню, при первой осаде Нанси этот гад влетел в шатер, в котором мы с другими командирами рот пробавлялись винцом, и истошно заорал, что лотарингское войско уже под лагерем. А потом ржал словно жеребец, когда мы ломанулись из-за стола. Как только выяснилось, что это шутка, дурачок сразу получил восемь вызовов на поединок. И только заступничество Карла и искреннее раскаяние спасли его от смерти. И обещание неделю поить всех за свой счет. Как он с такими приколами до сих пор живой, сам не понимаю.
