Все они с начала войны перешли на сокращенный курс обучения. Например, в Академии связи раньше подготовка инженеров продолжалась в течение 5 лет, а теперь только 2 года. А в училищах обучение велось всего лишь 3 месяца.
Кроме того, была создана широкая сеть курсов младших лейтенантов связи. На передовой они находились недолго. Через месяц- другой каждый из них или погибал, или получал ранение. Т. е. потери их оказались весьма велики.
Было также сформировано 10 курсов по подготовке радистов, где их обучали в течение трех месяцев. В Горьком имелась школа стар- шин–радистов, которых готовили для работы на мощных телеграфных станциях.
Г. А. Куманев: Иван Терентьевич, отвечая на один из моих вопросов, Вы подчеркивали, что состояние связи восточных районов страны к началу войны не отвечало требованиям обстановки. Но ведь проводились же в приграничной зоне на дальневосточных и сибирских рубежах соответствующие работы.
И. Т. Пересыпкин: Когда я говорил о том, что наши восточные районы очень нуждались в развитии связи (ведь туда эвакуировались миллионы наших граждан, сотни предприятий), это не надо смешивать с приграничными районами Дальнего Востока и Забайкалья. Вы знаете, что там с 1938 г. была все время напряженная обстановка, и мы там очень много построили. Другими словами — театр будущих военных действий был там подготовлен неплохо. Правда, при этом коммуникации, естественно, увеличились, растянулись. Я могу Вам сказать, что радиосвязь во многих восточных районах фактически не работала. В лучшем случае она действовала около 22 часов. Было много нарушений. Когда мы готовились к войне с Японией, особенно с мая 1945 г., то подготовили ретрансляцию московских и дальневосточных станций в трех городах: в Алма — Ате, Иркутске и Комсомольске–на–Амуре. Всего до войны были построены мощные радиоцентры в шести городах, включая Москву и только что названные промышленные центры. Передатчики были мощные — по 60 киловатт. Надо иметь в виду, что частоты у нас работают по- разному в ночных и дневных условиях. А так как от Москвы до Дальнего Востока и день, и ночь бывают в течение суток на всей трассе, нам не удавалось добиваться бесперебойной связи. Поэтому мы делали так: на одних частотах работали до Алма — Аты, а Алма — Ата работала с Комсомольском–на–Амуре уже на ночных частотах. Это обеспечивало нам устойчивую радиосвязь.
Что касается западного театра во время войны, то у нас в тот период были созданы узлы связи специального назначения. Они имели в своем распоряжении и радиостанции, и телеграфную аппаратуру. В большинстве случаев это были полки связи, и шли они за штабами фронтов. На себя эти полки принимали связь с тремя фронтами, пользуясь связью особого назначения. Это позволяло нам через них преодолевать растянувшиеся расстояния и, кроме того, ретранслировать передачи, которые не были слышны в Москве.
Г. А. Куманев: Во время Великой Отечественной войны много ли было постановлений Государственного Комитета Обороны по вопросам связи, о деятельности Наркомата связи и Главного управления связи Красной Армии?
И. Т. Пересыпкин: В ходе войны таких постановлений и распоряжений ГКО вышло немало. Приведу такой пример. Наши танкисты 3 июля 1944 г. освободили г. Минск. Мне доложили, что на окраине Белорусской столицы обнаружен немецкий бункер с узлом связи. Я подумал — может, пригодится. Спрашиваю: «Какие–нибудь строения рядом есть?». Отвечают: «Двухэтажный и трехэтажный деревянные дома».
ГКО рассматривает этот вопрос и своим постановлением передает оба дома Главному управлению связи Красной Армии.
(Этим примером хочу Вам проиллюстрировать, что нередко Государственный Комитет Обороны рассматривал даже такие частные и мелкие вопросы по проблемам связи.) В данном случае потом перед Новым годом я получил приказание организовать там узел Ставки.
Г. А. Куманев: Позвольте, дорогой Иван Терентьевич, сердечно поблагодарить Вас за беседу и в заключение задать последний вопрос. Доводилось ли Вам бывать на заседаниях Государственного Комитета Обороны и проводились ли во время войны специальные заседания Совнаркома СССР под председательством Сталина?
