— Кирилл Мефодиевич у нас хозяин тайги. Он бьет зверя только когда нужно и не больше, чем требуется.
— Конечно, хозяин. Весь народ хозяин, — согласился Большаков.
В середине второго дня плавания Большаков показал вперед, где на изгибе реки теснилась березовая роща, белые стволы выделялись среди темной зелени.
— Здесь ключ, будем приставать, однако, — сказал он, направляя плот к берегу. Действительно, когда плот ударился о дно и застрял на мелком месте, разведчики увидели устье небольшого ключа, шумно вливающего в реку свою прозрачную воду. Воробьев еще раз удивился памяти проводника и распорядился начать выгрузку. Скоро на ровном месте у березовой рощи были поставлены палатки, запылал костер. Нина растянула антенну радиостанции. Над палаткой, где поселились Воробьев, Юферов и Большаков, затрепыхал по ветру красный флажок.
Экспедиция расположилась лагерем среди белых стволов берез у берега реки, рядом с устьем ключа. Двери палаток выходили на восток, чтобы первые лучи солнца падали в них, а раскидистые шапки деревьев заслоняли палатки от полуденного солнца. Остаток первого дня ушел на благоустройство маленького лагеря. Разведчики сделали нары и столы, используя для этого тонкие лиственницы. На поляне под березами был поставлен длинный стол, рассчитанный на всех. Жерди обтесали сверху, подогнали одну к другой, и стол получился хоть куда. Вокруг него из тех же жердей устроили скамьи. Около палатки Воробьева и у радиостанции также устроили небольшие столики. Толстым слоем хвойных веток застлали нары, а для матрацев и подушек накосили душистой травы.
Всю подготовку инструмента к работе и окончательное благоустройство лагеря Воробьев поручил Павлу Вавилову, оставив его старшим, а сам вместе с Юферовым занялся осмотром берегов ключа и прилегающей местности. Ключ Светлый был границей обширного белого пятна, простирающегося от него вниз по реке до ее крутого поворота на юг. Белое пятно захватывало оба берега реки Накимчан и часть хребта. Ниже ключа Светлого долина реки постепенно суживалась, горы теснили ее с обеих сторон. На карте, врученной Постриганом Воробьеву, вершина ключа помечалась условно. Комплексная экспедиция, когда-то побывавшая здесь, не поднималась к его истокам. Признаки металла экспедицией были найдены в среднем течении ключа, который вполне можно было назвать горной речушкой. Ключ протекал в довольно глубокой впадине, его берега во многих местах были сильно подмыты. Это являлось признаком того, что в дожди ключ превращается в бурный, многоводный поток. Местность у устья Светлого была ровной, но даже простым глазом, без помощи приборов, Воробьев определил, что эта покрытая лесом равнина заметно повышается в сторону гор. Густая трава особенно пышно разрослась вдоль берегов. В иных местах она была выше человеческого роста и стояла на пути, словно зеленая стена, сквозь которую нелегко было пробираться. Геолог и мастер, уйдя от стана на полкилометра, расположились у берега ключа на огромном, поваленном бурей ясене, чтобы вдали от лагерной сутолоки лучше разобраться по карте.
— Сопка Дунгар, — Николай Владимирович показал на снежную вершину. — Где-то в ее районе протекает Говорящий ключ.
— Бориджа Дунгар, — взглянул на сопку Юферов.
— Что за бориджа?
— Эвенки называют «бори» безлесные вершины. «Джа» — приставка, показывающая, что сопка очень велика. Почтительное, так сказать, обозначение большой величины.
— Значит, ты хорошо по-эвенкийски знаешь?
— Кумекаю немного, но до Большакова мне далеко, тот не хуже самих эвенков по-ихнему разговаривает. Да... Интересно, как на плане этого самого старателя... Ивана Жаркова показана местность? Где он ключ помечает?
— А вот сейчас взглянем, — Николай Владимирович, отложив в сторону карту, стал рыться в полевой сумке, разыскивая обрывок библии с планом. Он выложил все бумаги, тщательно пересмотрел их, но пожелтевшего листка так и не нашел. — Не понимаю, куда он запропастился. Хорошо помню, клал его в эту тетрадь. Она у меня в планшетке была. Потом я все нужные бумаги переложил в сумку.
