Попугаи — имитаторы человеческой речи
Существует легенда, что бог, желая наказать людей, лишил их способности понимать «язык» животных; с тех пор люди стремятся снова научиться понимать своих «братьев меньших». Со стороны человека имеется глубокая потребность общения с животными, ему необходимо управлять поведением животных; при работе с птицами наиболее эффективны методы акустического контроля. Привлечение и отпугивание птиц предполагает расшифровку коммуникационных систем, которые используют птицы при общении внутри своих сообществ. Термин «язык» животных мы заключаем в кавычки, однако и в нашем случае, и в случае с животными мы имеем дело с коммуникационными системами, имеющими много сходных черт, что помогает нашему взаимному пониманию, нашим контактам с высшими животными. Если в случае с млекопитающими мы имеем дело еще и с «языком» запахов, то птицы почти исключительно используют «язык» поз и окраски, что в какой-то степени соответствует жестам и мимике человека, и коммуникативный акустический капал.
Итак, общими моментами в нашей коммуникации являются: использование акустического канала связи, примерно одинаковый диапазон частот звуковых сигналов, эмотивность, интонационность, ритмичность, композиционность, ударность. И в том и в другом случае предполагается обучаемость, хотя, естественно, в разной степени. У человека вне общества язык не может быть сформирован, в то время как у птиц велика роль врожденных элементов в звуковой сигнализации. Очень важным общим моментом при обучении является подражание. Ни человек, ни птица не смогут обучиться акустическому общению в пределах своих систем, если у них не будет образцов для подражания. При взаимном подражании формируются акустические коммуникационные системы общения между человеком и животными. Наши попытки подражать птицам и другим животным вызвали к жизни разнообразные акустические и лексические имитации — от чисто акустического подражания голосу птицы, настолько точного, что его можно спутать с голосом птицы, до лексических единиц, междометий типа «ку-ку», «тега-тега», «цып-цып» и звукоподражательных названий — кукушка, чибис, кряква, удод и т. д. Птицы, подражая нам, используют средства нашего языкового общения, т. е. слова в единстве с интонацией, особенностями произношения человеком-эталоном и даже соответствующим контекстом.
Естественно предположить, что такая потребность не возникает у диких животных и птиц, человек приучил их избегать с ним контакта. Но тем сильнее потребность общения у одомашненных животных. Они существуют вдали от своих естественных контактов и связей; наиболее высокоразвитым из них — высшим млекопитающим и некоторым видам птиц — при содержании в одиночестве совершенно необходимы контакты с человеком-хозяином, они очень стремятся к общению. Ф. Энгельс в «Диалектике природы» пишет, насколько нужны домашнему животному контакты с человеком: «В естественном состоянии ни одно животное не испытывает неудобства от неумения говорить или понимать человеческую речь. Совсем иначе обстоит дело, когда животное приручено человеком. Собаки и лошади… в пределах своего круга представлений научились понимать человеческую речь». Свое неумение говорить животные воспринимают как недостаток. Очень часто говорят о собаках, что они все понимают, только сказать не могут. Неумеющие говорить собаки, лошади, кошки, куры и другие животные при тесном контакте с человеком становятся как бы пассивными имитаторами. Если они понимают слова, значит они их правильно воспринимают, значит в их памяти существуют эти слова в пассивной форме, значит существуют ассоциативные связи между звуковой оболочкой слова и соответствующим предметом или явлением. Собаки по требованию хозяина приносят тапочки, при слова «гулять» направляются к двери или несут поводок. Собака породы большой белый шпиц, принадлежавшая одному из авторов, знала около 60 слов. Вначале казалось, что она понимает интонацию, но когда пытались произносить знакомые ей слова с разной интонацией и разной степенью громкости, то это не сбивало животное. Слово «колбаска», произнесенное сурово и при отсутствии обозначаемого предмета, все равно вызывало соответствующую реакцию и ожидание вкусного. Замечание, сделанное ласково-игривым тоном, заставляло собаку понуро опустить хвост и почувствовать себя виноватой. Необходимым условием было, правда, четкое произнесение знакомых собаке слов с некоторым выделением их из общего контекста или отдельное их произнесение. Эта собака знала всех членов семьи по имени и умела играть в прятки: кто-нибудь из членов семьи прятался, а собаке говорили, кого именно нужно искать. Причем все это животное делало без направленного обучения или дрессировки, почти исключительно только благодаря тесному общению с человеком. Следует, однако, отметить, что домашние животные, не понимая языка, в первую очередь очень хорошо улавливают тон человеческой речи. Подобные примеры, вероятно, сможет привести любой человек, имеющий дома питомца.
