Я дал знак дилеру, которого в собственных фантазиях уже условно назвал Эрве.
– Пять, – сказал я. Кот поднял бровь.
– Закрываю, – сказал я. Даже если случится худшее и этот жалкий подонок перебьет три мои благородные десятки, я мог, эх… в конце концов, я мог обдумать это позже. Хотя такого не могло случиться.
– Нет, пожалуйста, – сказал Кот, – вы наш гость.
Фишки перекочевали ко мне на стол, разноцветные наркотические таблетки, без которых мне сейчас просто не обойтись.
Свинья, в свою очередь, уравнял мою ставку, и тогда я выставил все. Сейчас перед нами в банке на кону лежала сумма, равная годовой зарплате менеджера среднего звена.
Внезапно я увидел перед собой Линдси. Знала бы она, что сейчас на кону три ее «Клио».
Но тут во мне проснулся мамин опекун и человек, возвращавший кошельки пожилым леди. «Это же не твои деньги!» – заявил он. Внутренний голос требовал остановиться, но было уже поздно.
– Не нравится мне этот тип, он смеется над тобой, – сказал пес. Я понял, что он имеет в виду Свинью.
Свинья принял вызов, еще одна стопка фишек заскользила по сукну, придвигаясь к моим, создавая новое, прежде невиданное великолепие.
Подобно многим вещам, которых не должно было случиться, это свершилось.
Он открыл свои карты. Две шестерки примкнули к той паре, что уже была на столе. Общеизвестный и труднооспоримый факт – что два плюс два равняется четырем. Четыре шестерки – число подонка. Вот уже во второй раз подряд я срезался на трех одинаковых картах.
Ощущение было такое, будто я падаю в колодец. Это не мои деньги, но Кот теперь должен Свинье девять тысяч фунтов, целый «Клио». Заядлый игрок, который управлял моими действиями до самого последнего момента, сказал напоследок: «Увидимся» и исчез, провалившись в небытие. И как только он пропал, мне сразу стало видно со стороны, каков я был на самом деле. Не разбитной тип, напоминающий персонажа ковбойских фильмов, в надвинутой на глаза шляпе за покерным столом, а просто жалкий человечишко, который махнул рукой на успех и самоуважение, которых можно достичь в реальном мире, и вместо этого ищет того же в замкнутой компании чисел.
Он ушел, покинул меня – человека, который не парковался на двойной желтой линии, потому что это нечестно и мешает остальным водителям, оставил меня одного среди гадюк и под копытами вот этой торжествующей свиньи.
– Теперь и тебе хочется уйти, – сказал пес, обнюхивая мой ботинок. – Ну что, пошли?
– Освежимся! – предложил Кот. Странно, но вид у него был вполне умиротворенный, несмотря на мой крупный проигрыш.
Я понял, что настало время для вопроса, от которого меня все это время удерживал сидевший во мне заядлый игрок.
– Зачем вы пригласили меня сюда?
– У меня к вам дело, – сказал Кот, приподнимаясь из-за стола навстречу пирамиде сандвичей и канапе, которая катилась к нам. – Есть предложение, которое можно обсудить.
– В самом деле, – подал голос пес. – Я переменил решение. Атмосфера не такая уж и мрачная, если как следует пожева… то есть подумать.
Тем более все неприятные запахи прекрасно отбивает аромат ветчины.
– Я весь к вашим услугам, – ответил я Коту, механически выбирая сандвич с лососем и сыром.
– Очень хорошо, – отозвался Кот. – На самом деле все необыкновенно просто. Мое внимание привлекло то, что вы взялись за сделку с продажей Чартерстауна.
– Да, это так, – ответил я. По тому, как придирчиво выбирал он канапе с черной икрой, я заключил, что он, возможно, намеревается купить поместье. Не спрашивайте, почему я пришел к такому выводу, просто я это видел.
– И как вам это удалось? – задался вопросом Кот. – Мы уже несколько лет пытались уговорить старую летучую мышь продать дом, но она ни в какую.
– Летучая мышь сама попросила меня, – скромно ответил я. Вообще-то, с этими звериными кличками можно зайти слишком далеко. Я только что проиграл Свинье, а теперь разговаривал с Котом, и разговор у нас шел о Летучей Мыши. Новые игроки вполне могли получить прозвища Поганка Плакучая (птица, а не гриб) или Газель Томпсона.
– Вы ее друг? – участливо осведомился Кот. Сейчас выражение лица у него было озабоченное, как у настоящего кота, до которого дошли новости о забастовке рабочих на фабрике «Вискас».
