* * *
После восьмого класса в школе было, так называемое, "производственное обучение". Мы должны были сделать выбор между следующими специальностями: для мальчиков - "чертежник-деталировщик" или "химик-аналитик", для девочек - помимо названных, можно было пройти углубленный курс домоводства и получить специальность "швея-мотористка". Я выбрал специальность "чертежник-деталировщик" и имел удовольствие в связи с этим ходить на практику в ПКТИ - Проектно-конструкторский технологический институт. Там, кажется, проектировали машины для легкой промышленности. Какие-то мотальные и вязальные станки. Мне это нравилось, и я не считаю эту затею с производственным обучением глупой. В ее реализации имелись, конечно, свои издержки.
Имя и отчество лысого, обзьяноподобного преподавателя машиностроительного черчения, инженера из ПКТИ, заросшего волосами настолько, что он летом, когда носил рубашку с коротким рукавом, стриг руки до середины плеча, память не сохранила, а вот фамилию к вашему и моему удовольствию я вам таки скажу: Мурахвер.
АКТИВНЫЕ РОДИТЕЛИ
ИЛИ
СТРЕМЛЕНИЕ К ОБРАЗОВАНИЮ
С восьмого класса начинаются массовые разговоры о том, кто куда будет поступать.
Говорим об этом не только мы, дети, но и - даже в большей степени - наши родители. Активно обсуждаются прецеденты - кто, когда, куда поступил в прошлом.
Наша семья дополнительно располагает информацией из 37-й школы - Павлик уже поступил. Да и не куда-нибудь, а на физический факультет МГУ! Это гордость такого качества и количества, что мне ее хватает до сих пор!
Анализируются способы подготовки в ВУЗ. Тема репетиторства имела место, но не была столь распространенной и откровенно обсуждаемой. Об этом говорили только с близкими. Все-таки, это был, наверное, незаконный заработок, да и для учеников занятия с репетитором были чем-то скорее стыдным, чем предметом гордости. Считалось, что умный сам способен подготовиться.
Вообще, общение наших родителей друг с другом всегда было очень интенсивным. Конечно, были более активные родители и менее активные. Определялось это, конечно, в первую очередь, характером, а также их занятостью.
Так, например, папа Саши Красильникова - Давид Маркович Гринберг - приходил в школу практически ежедневно. Он был очень занятым человеком - врачом психиатром в Костюженах, где они и жили всей семьей - но он настолько интересовался учебой своего сына, что находил время часто заходить в школу, поговорить об успехах Саши, пообщаться с его друзьями, среди которых одним из самых близких был я.
Успехи Саши в учебе достигали, иногда, нескольких двоек в четверти, поэтому, чтобы быть переведенным в следующий класс папе приходилось неустанно контролировать весь процесс.
Саша вовсе не был дураком. Лентяем он, конечно, был, но ведь Давид Маркович, казалось бы, преодолевал этот его недостаток тем, что все время заставлял его что-то учить и сам порой садился и диктовал ему диктанты, задавал и решал с ним задачи - все без толку. Загадку Сани Красильникова я так и не разгадал до сих пор. Я довольно часто ездил к ним в гости в Костюжены. Это было далеко за городом, восьмой автобус шел от Киевской до Костюжен около сорока минут, а иногда и дольше. Я много раз оставался у них ночевать и хорошо помню очень приятную, необычную обстановку в их доме. Сначала они занимали половину старого одноэтажного особняка, потом переехали в весьма тесную двухкомнатную квартирку.
Мы с Саней вместе учили уроки, играли, слонялись по Костюженам - и это было самое интересное. Костюжены были огорожены от остального мира высокой каменной стеной, за которой располагался целый городок, являвшийся психиатрической лечебницей и домами для ее сотрудников. Сумасшедшие там свободно ходили по дорогам, заходили в магазин, посещали местный клуб-кинотеатр. Буйных, конечно, держали взаперти, а тихие фланировали, как мне казалось, по всей территории. За ними было интересно - и страшновато - наблюдать.
Среди психов были и весьма примечательные личности, как, например, Святополк-Мирский, разносивший по домам газеты. Он владел многими языками, как, кстати, и Давид Маркович, выписывавший всякие "Москоу ньюс", "Нувель де Моску" и так далее, поэтому, принося их домой, Мирский обязательно давал краткую характеристику номера на языке оригинала. Внешне же Святополк-Мирский был отвратителен, грязен и вонюч.
