Говорить мирно в мире, полном конфликтов. То, что вы скажете, изменит ваш мир - страница 22

В ненасильственном общении мы знаем, что все эти диагнозы – отчаянное выражение того, что человек чувствует и каковы его потребности в данный момент. Так что я продолжаю до тех пор, пока они окончательно не разберутся с тем, что на данный момент живо в них, что все еще является для них болезненным. А потом, когда они осознают все это, я начинаю сожалеть о содеянном, по-прежнему оставаясь в роли отца. Не извиняться, а именно выражать сожаление, горевать об этом.

Ненасильственное общение показывает нам различие между сожалением и извинением. Извинение, в сущности, – часть языка насилия. Извиняясь, мы признаем свою вину – нас следует осуждать, мы должны раскаиваться, мы просто ужасны. И только когда мы со всем этим соглашаемся, когда мы достаточно раскаялись за все, что сделали, – только тогда мы можем получить прощение. Слово «извините» – часть этой игры. Мы можем получить прощение, только если достаточно себя ненавидим.

Игра, в которой мы соглашаемся с тем, что ужасны, что с нами что-то не так, не приводит к исцелению; для исцеления нужно заглянуть внутрь самих себя и увидеть, какие из наших потребностей не были удовлетворены нашим поведением. И когда мы понимаем это, даже страдание начинает ощущаться иначе. Это более естественное страдание, тот вид страдания, который ведет к обучению и исцелению, а не к ненависти к самому себе и не к чувству вины.

Итак, будучи в роли отца, я сначала проявляю эмпатию к дочери, а потом выражаю сожаление. Я могу сказать: «Мне ужасно грустно видеть, что мой способ справиться с собственной болью тогда причинил тебе столько страданий. И это тоже не удовлетворило мои потребности, ведь они были совсем в другом – в том, чтобы способствовать твоему благополучию». Так звучит сожаление. После полного выражения сожаления, отец может объяснить дочери, что происходило у него внутри, когда он совершал все те ужасные вещи. На этом этапе мы действительно погружаемся в прошлое, но не для того, чтобы обсуждать произошедшее, а чтобы помочь дочери увидеть, что чувствовал отец, совершая все те поступки.

Иногда отец может сказать примерно следующее: «Многое тогда причиняло мне боль – с работой не ладилось, я чувствовал себя неудачником… Поэтому, когда я слышал, как вы с братом кричите, я не видел другого способа справиться со своей болью, кроме как таким жестоким и ужасным способом». Когда отец способен искренне выразить то, что живо в нем, а дочь проявить к этому эмпатию, – только в этом случае возможно исцеление. Самое удивительное, что все это может произойти всего лишь за один час, в переполненном людьми зале!

Человек не плетет паутину жизни, он всего лишь одна из ее нитей. Все, что он делает с этой паутиной, он делает и с самим собой. Все взаимосвязано.

Вождь Сиэтл

Мы уже разобрались в том, как выражать то, что живо в нас, и как сделать жизнь лучше. Мы узнали, что для этого требуются наблюдения, чувства, потребности и четкие запросы. Но это все – механизмы. Всегда важно понимать, что они имеют силу только при условии, если используются в духовных целях, то есть для налаживания таких связей, где люди применяют божественную энергию, испытывают радость сострадания, радость даяния. Если этого нет – значит, мы все поняли неверно.

Приведу пример. Одна женщина на второй день нашего тренинга рассказала следующее:

– Вчера вечером я вернулась домой после семинара и попробовала. Знаете, Маршалл, это не сработало.

Тогда я предложил:

– Давайте поучимся на вашем опыте. Расскажите нам, что вы сделали?

И она поделилась, что она сказала ребенку, который отказался сделать то, чего она хотела. У нее хорошо получилось применить всю механику. Она выразила четкое наблюдение, свои чувства и потребности, а затем просьбу. Но он все равно так и не сделал этого.

Я уточнил: