Они обернулись и посмотрели на дом. Теперь он был окрашен их собственными воспоминаниями, ибо в средней из девяти комнат у Хелен родился мальчик.
— Будь осторожной! — вдруг сказала Маргарет, так как что-то зашевелилось за окном холла и отворилась дверь.
— Тайное совещание наконец закончилось. Мне пора.
Появился Пол.
Хелен с детьми ушла далеко в поле, где ее приветствовали дружеские голоса. Поднявшись, Маргарет оказалась перед человеком с густыми черными усами.
— Меня прислал за вами отец, — весьма нелюбезно сказал он.
Маргарет взяла шитье и последовала за ним.
— Мы говорили о делах, — продолжил он. — Но осмелюсь предположить, что вам и так уже все известно.
— Да, известно.
Неуклюжий, потому что провел всю жизнь в седле, Пол задел ногой крашеную входную дверь. Миссис Уилкокс тихонько вскрикнула. Она терпеть не могла царапины. Потом остановилась в холле, чтобы забрать из вазы боа и перчатки Долли.
Генри полулежал в большом кожаном кресле в столовой, а рядом с ним, демонстративно держа его за руку, сидела Иви. Долли в лиловом платье устроилась у окна. В комнате было темновато и душно — приходилось соблюдать осторожность, пока не увезут сено. Маргарет молча присоединилась к семейству, потому что все пятеро уже виделись за чаем и она прекрасно знала, что сейчас будет объявлено. Не склонная попусту тратить время, она продолжала шить. Часы пробили шесть.
— Это всех устраивает? — спросил Генри усталым голосом. Он употреблял свои обычные фразы, но их действие было непривычным и каким-то неопределенным. — Потому что я не хочу, чтобы вы потом явились сюда и стали жаловаться, что я несправедлив.
— Видимо, это должно нас устроить, — сказал Пол.
— Прошу прощения, мой мальчик. Тебе достаточно только сказать, и я завещаю дом тебе.
Сердито нахмурившись, Пол почесал руку.
— Раз уж я покончил с жизнью на природе, которой был вполне доволен, и приехал сюда заниматься семейным делом, не вижу смысла здесь жить, — наконец сказал он. — Это и не деревня, и не город.
— Очень хорошо. Мои распоряжения тебя устраивают, Иви?
— Конечно, папа.
— А тебя, Долли?
Долли подняла свое поблекшее личико, которое от горя могло увянуть, но не посерьезнеть.
— Абсолютно идеально, — ответила она. — Я думала, Чарльз хочет оставить этот дом детям, но когда я навещала его в последний раз, он сказал, что нет, потому что мы больше ни за что не сможем жить в этой части Англии. Чарльз говорит, что нам надо сменить фамилию, но мне никак не придумать, на какую, потому что Уилкокс вполне подходит и Чарльзу, и мне, а другая мне в голову не приходит.
Все замолчали. Долли взволнованно огляделась, испугавшись, что сказала что-то не к месту. Пол все чесал руку.
— Тогда я завещаю Говардс-Энд моей жене безусловно, — произнес Генри. — И хочу, чтобы все это поняли. И пусть после моей смерти не будет ни зависти, ни удивления.
Маргарет ничего не сказала. В ее победе было что-то удивительное. Она, которая никогда не собиралась никого завоевывать, пробилась сквозь строй этих Уилкоксов и перевернула их жизнь.
— Вследствие этого я не оставляю моей жене денег, — продолжал Генри. — Таково ее собственное желание. Все, что должно было бы отойти ей, будет разделено между вами. Кроме того, еще при жизни я выделю вам довольно крупную сумму, чтобы вы могли существовать независимо. Это тоже ее желание. Моя жена также выделяет вам круглую сумму, поскольку собирается уменьшить свой доход наполовину в течение ближайших десяти лет. Она намеревается завещать дом своему… своему племяннику, который там, в поле. Все ли вам ясно? Все ли меня поняли?
Пол поднялся. Он привык иметь дело с туземцами, и требовалось совсем немного, чтобы стряхнуть с него обличье англичанина.
— Там, в поле? Да бросьте! Думаю, мы могли бы осчастливить весь штат обслуги, включая маленьких аборигенчиков.
— Прекрати, Пол, — прошептала миссис Кахилл. — Ты обещал следить за своим языком.
Собираясь уходить, она поднялась с видом светской дамы. Отец ее поцеловал.
— До свидания, старушка, — сказал он. — Обо мне не беспокойся.
— До свидания, папочка.
Наступила очередь Долли. Желая тоже вставить слово, она сказала с нервным смешком:
