Государство, религия, церковь в России и за рубежом №2 [35], 2017 - страница 128

Е.А. Островская вскрывает различные противоречия в функционировании общины (несоответствие Устава и конкретной деятельности; несоответствие заявлений Норбу реальной ситуации и т. п.). Однако не всегда ясно: вызваны они отсутствием должного понимания и опыта у членов и руководителей именно Санкт-Петербургской общины или же это изначальный замысел Н. Норбу?

Не кажется убедительным объяснение Е.А. Островской основ ритуала Ганапуджи, связанного с употреблением мяса и вина. По мнению автора, использование мяса и вина буддийскими тантриками вызвано стремлением сохранить высокую степень солидарности и противостоять исламу и индуизму в Индии VIII-XII вв. Т. е. это «инверсивная религиозная практика», отделявшая их от индуистского социума (с. 182). Как тогда объяснить схожие ритуалы (например, панчамакара) в индуистской тантре?

В целом книга построена на сопоставлении элементов «традиционного буддизма» с основными положениями учений Нидала и Норбу. Сравниваются такие параметры как принятие Прибежища, сакральная территория, календарь сакральных действий и др. Такой подход позволяет выявить то, как меняется учение, религиозная система в новых условиях, какие нововведения возникают при попадании буддизма на Запад, какую роль играет личность учителей и т. п. Вместе с тем, подход, основанный на сопоставлении «того, что есть» с «тем, что должно быть», на идеализации «традиционного буддизма» игнорирует тот факт, что буддизм достаточно динамичная и меняющаяся система, где не может быть какого-то раз и навсегда зафиксированного образца. В этом смысле несоответствие мероприятий той или иной петербургской общины традиционному буддийскому календарю не делает эту общину менее буддийской.

Вызывает сожаление, что в книге проигнорирован довольно объемный корпус литературы, посвященной религиозной проблематике на постсоветском пространстве, анализирующей как теоретические проблемы и подходы (в том числе феномен конверсии), так и конкретные случаи[1].

Но несмотря на это, монография Е.А. Островской носит, безусловно, новаторский характер и представляет ценный вклад в изучение буддизма в современной России.

Р. Сабиров

Выход в свет очередного учебника по истории религий вряд ли сегодня может удивить научную общественность и тем более взволновать студенческую среду. В то же время каждый раз это — значимое событие, которое одновременно проявляет и формирует «дискурсивное пространство» современного российского религиоведения. Учебник, изданный под редакцией профессора кафедры социологии Тверского государственного университета В.Ю. Лебедева и профессора кафедры социологии и религиоведения Российского государственного педагогического университета имени А.И. Герцена А.М. Прилуцкого[1], является неотъемлемой частью этого пространства.

При написании учебника авторы стремились соблюсти баланс между традицией и новацией, не принося «классику» в жертву «модерности», и сформировать у студентов целостное представление о мировых религиях, о наиболее значимых национальных (этнических) религиях, а также о новых религиозных движениях. Эта установка определила своего рода двухслойность текста, которая является его характерной особенностью.

Следуя классическому историческому подходу, авторы рассматривают различные формы религиозности — от первобытных религий до развитых теологических систем, справедливо указывая на то, что описать все существующие религии на страницах одного учебника невозможно да и вряд ли необходимо. К новациям можно отнести особый акцент на эволюции религии в современном мире — на таких феноменах, как религиозный модернизм, фундаментализм, традиционализм, экуменизм, «постконфессиональный мир», секуляризация, постсекуляризация и др. (с. 407-445).