— О подарках не может быть и речи! — возмущенно сказала мама. — Какие могут быть подарки от тебя!
— Может быть, купишь? — с насмешкой предложил гость. — Купить можно у всякого.
Мама так смотрела на него, словно хотела ударить.
— Не куплю, — сказала она после молчания. — Такие покупки мне не по карману. Тебя устраивает мое объяснение? Может быть, ты теперь уйдешь?
— Нет, — оказал гость и заложил ногу на ногу. — Я пришел поговорить серьезно, а не бежать от твоего хмурого взгляда. Я слишком много видел твоих хмурых взглядов, они перестали действовать.
— Тебе нужны нежные взгляды? — тихо опросила мама. Она тяжело дышала. — Бедный, тебе так немного нужно! Хочешь, укажу адресок, по которому ты встретишь не только нежные взгляды? Впрочем, ты его и без меня знаешь.
— Здесь Юра, — предупреждающе сказал гость.
Мама погладила Юру по голове. Рука мамы дрожала. После некоторого молчания мама сказала:
— Погуляй во дворе, Юрочка. На улицу не выходи.
— Я возьму с собой Барсика? — попросил Юра.
— Можешь взять.
Юра мигом выскользнул за дверь. Разрешение идти одному во двор с Барсиком было таким редким подарком, что надо было торопиться, пока мама не передумала.
Она подошла к окну. Юра выскочил наружу, поднял вверх голову и махнул маме рукой. Она улыбнулась и повернулась к гостю. Николай сидел в той же позе — нога на ногу. Вера с презрением сказала:
— Ты все-таки не у случайных своих подруг. Может быть, сядешь приличней?
Он улыбнулся и опустил ногу. Она продолжала:
— Итак, я слушаю твои объяснения. О вашем удачном рейсе, о перевыполнении плана я читала в газете. Надеюсь, ты пришел не только для того, чтобы хвастаться своими трудовыми успехами?
— Ты угадала: не для того, — сказал он спокойно. — Я узнал вчера в бухгалтерии, что ты отказалась от аттестата, который я оставил, и не взяла ни копейки. Полтора года брала, а эти полгода не захотела. Хочу узнать — почему?
— Тебе непонятно?
— Непонятно.
— Что-то новое в тебе — непонятливость! — сказала она с насмешкой. — Много было недостатков, но недогадливым ты не был.
Он сказал спокойно:
— И сейчас нет недогадливости.
— Зачем же спрашивать, если сам знаешь?
— Хочу услышать подтверждение догадок. Только это.
— Ах, только это? Больше ничего не надо? Пожалуйста, слушай. Деньги твои — грязные. Грязных денег мне не надо. Подтвердила твои догадки? Не так ли?
Он кивнул головой.
— Подтвердила. Сказала не то, что реально думаешь, как я и ожидал.
— Иначе говоря, лгу? Ты смеешь мне это говорить?
— Смею, конечно. Отчего бы мне и не сметь? Отлично знаешь, что заработок мой — чистейший и честнейший…
Она прервала его:
— Трудовые подвиги, штормы, многомесячные рейсы… Ты об этом? Не надо! В те бессонные ночи, когда я еще думала о тебе, я все это видела так ярко, так близко, так больно, что одного хотелось — испытаний бы поменьше, разлуки покороче, а без больших денег можно обойтись.
— Корысти в тебе не было, — согласился он. — Но замечу, между прочим, что своими словами ты полностью опровергаешь свое объяснение счет грязных денег.
— Деньги — из твоих рук, — сказала она глухо. — Руки, обнимавшие других женщин, не могут быть чистыми. Брать такие деньги я не могу.
— Я их даю не для тебя, а для Юры.
— Ему не нужно того, что не нужно мне.
— Ты уверена, что они так уж ему не нужны? Сколько знаю, твой заработок не велик.
— Хватает на еду и одежду. А если от иного приходится отказываться, что ж — сама виновата, расплачиваюсь за дурость, что когда-то тебя полюбила.
— Вот, вот! — сказал он жестко. — Теперь ты сказала правду: от многого приходится отказываться. И делаешь ты это для одного — помучить меня. Чтобы всегда я думал об одном — вам плохо, вы от всего отказываетесь, только самое необходимое, никаких удовольствий и излишеств! Мороженое-то хоть Юрочке изредка покупаешь?
— О Юрочке не беспокойся. Все, что ему полезно, он имеет. В том числе и мороженое, если день жаркий. В холодные дни мороженого не дам, хоть расплачься.
— Характер твой я знаю, — он хмуро улыбнулся. — И не удивлюсь, если в скорости будешь демонстрировать мне новую одежду Юры, как только износится та, что мы когда-то покупали вместе про запас.
