— Это твое окончательное решение? — спросил Люций.
— Да, окончательное. Если нельзя этого сделать, я умру немедленно.
— Дмитрий, — сказал Ио, — ничего невозможного нет в твоем решении. Мне это представляется лучшим выходом. Но подумал ты, что будешь делать через тысячу лет? Ведь даже у нас тебе трудно.
— Я буду там не один. Космонавты с «Ленина» в таком же положении. А может быть… — Волгин наклонился вперед. — Может быть, ты, отец…
— Да, ты прав, — взволнованно сказал Люций. — Я тебя не покину. Иди, Дмитрий! Иди в будущее. Я уверен, все будет хорошо. И мы с тобой снова встретимся.
Времени нельзя было терять. Шансы на успех давало только быстрейшее выполнение плана — пока Волгина не поразила надвигающаяся болезнь. Там же, на острове Кипр, в самом спешном порядке велись необходимые приготовления. Глубоко под землей строилось просторное помещение, устанавливались автоматические аппараты, действие которых было рассчитано на много веков. Время возвращения экспедиции с Грезы было точно известно. Тело Волгина будет лежать тысячу сто шестьдесят лет.
Никто не сомневался, что наука будущего сумеет вторично вернуть его к жизни. Для прогресса на том уровне, на каком он находился в девятом веке Новой эры, свыше тысячи лет — срок чудовищно огромный.
Все человечество Земли и Фаэтона уже знало о принятом решении. Фаэтонские ученые одобряли его.
Перед отлетом на Кипр Волгин по аппарату всемирной телеофсвязи поблагодарил всех людей за любовь к нему, за то, что его вернули к жизни, и попрощался.
— Я передам вашим потомкам, — закончил он свое выступление, — привет от моего и вашего века. Будьте счастливы в жизни и труде! Прощайте!
У него не было ни сомнений, ни колебаний. С твердой уверенностью в благополучном исходе шел он на вторую смерть.
— Для тебя, — говорил он Марии, — все эти века пройдут как несколько коротких лет. И я увижу тебя, как только открою глаза. Обещаешь мне это?
— Конечно, Дима! Мы все встретим тебя. И не только мы.
Волгин знал, о чем она думает. Решение Люция сделать длительный перерыв в жизни с помощью анабиосна было известно всем. Лет через пятьдесят, или немного позже, он также уйдет из современной жизни, чтобы проснуться в будущем. Были моменты, когда казалось, что об этом же думают Владилен и Мэри.
Лет десять назад это еще не было возможным. Анабиосон допускался на век или полтора, но не больше. Теперь, после работы над Волгиным, наука получила другие перспективы. Все, связанное со смертью и анабиозом, было изучено гораздо глубже, и намерение Люция подкреплялось необходимостью практической проверки новых данных. Кроме желания снова увидеться с Волгиным, Люцием руководили и чисто научные соображения.
— Задуманное вами, — сказал Иоси, разговаривая с Волгиным по телеофу, — очень важно. Опыт вторичного оживления сыграет огромную роль в развитии даже будущей науки. На вашем месте я гордился бы собой.
— Собой я не горжусь, — ответил Волгин, — Но своей ролью объекта науки могу гордиться.
— Я об этом и говорю.
Вместе с Волгиным на Кипр вылетели все его друзья, кроме маленького Дмитрия, от которого скрыли, что его друг улетает навсегда. Эра тоже сопровождала Волгина и на несколько дней поручила внука воспитателям детской площадки.
«Может быть, я увижу и его, — подумал Волгин, прощаясь с ребенком. — Если Владилен и Мэри решатся последовать примеру Люция, не будет ничего удивительного в том, что Дмитрий не захочет расстаться с родителями. Правда, тогда он будет уже вполне взрослым, даже старым, с нашей прежней точки зрения».
— Ты скоро вернешься? — спросил Дмитрий.
— Нет, не очень скоро, — ответил Волгин. — Но это ничего. Ты будешь ждать меня, и мы совершим с тобой поездку по всей Земле.
— Я буду терпеливо ждать.
— И хорошо учиться.
Дмитрий кивнул головой. Он печально смотрел на Волгина, и на его глазах блестели слезы. И старший Дмитрий подумал, что младший догадался обо всем, понял все своим «недетским» умом.
Перелет на Кипр совершился, как всегда, за очень короткое время. Казалось, что Владилен, управлявший аппаратом, торопится поскорее окончить тягостное воздушное путешествие. Арелет летел на предельной скорости.
