Кела обставила комнату в северной башке светлой мебелью, украсила цветами и часто укачивала там детей в колыбели, любуясь горами. Король поощрял причуды жены, хотя и приставил к наследнику охрану.
Наступило лето, в королевском саду расцвели розовые и бордовые пионы. Пышный букет этих цветов ярким пятном выделялся на фоне старинного гобелена, изображавшего охоту на единорога. Кела неспешно качала колыбели, вышивая расцвеченные лиловой дымкой вереска горы. Нагнувшись, чтобы вытащить из корзины нитки, Кела ухватила за медный клубок, припрятанный среди гаруса. Кела в раздражении отбросила клубок в сторону, и тот, как и в прошлый раз, осел на пол ворохом диковинной ткани. Кела подняла широкий длинный кушак, расшитый рельефным замысловатым узором в тон ткани. Вещь была поистине царская, хотя совсем не вязалась с нежно-голубым платьем королевы.
- Я рад, что ты так беспечна, королева, - фыркнул знакомый до омерзения голос за спиной.
Кела обернулась, едва не уронив кушак. Гном, еще более безобразный, чем раньше, сидел в колыбели келиного сына и раскачивал ее.
- Я пришел за тем, что мне причитается. Сначала я заберу Максимилиана, - гном ткнул тонким пальцем в мальчика. - Потом Зельду. Ну, о женихе ее я уж сам позабочусь, позднее.
Кела без сил рухнула в кресло.
- Я... я не ждала тебя так рано...
- Прошел ровно го с нашей последней встречи, королева, зачем же мне еще ждать? - усмехнулся гном.
- Может быть ты возьмешь что-то другое вместо моего сына.
Гном разразился фырканьем и полусмехом-полукашлем.
- Боишься гнева своего супруга, королева? Что же ты можешь предложить мне взамен, интересно?
Кела помяла в пальцах кушак, после чего протянула его гному.
- Ну и зачем мне это? - пожал плечами гном. - Обыкновенный пояс.
- Этот кушак соткан из моих волос. Он не такой уж обыкновенный.
Гном задумался, потом протянул руку и подцепил вышитую ткань.
- Хорошо, будем считать, что сына ты выкупила. Но не надейся, что с дочерью будет так же легко. Впрочем, ты мне нравишься... Я приду через неделю, и ты попытаешься угадать мое имя. Угадаешь, я исчезну навсегда. Не угадаешь, и я приду в последний день лета, а потом в день последних костров. Если же за три раза ты не сможешь сказать, как меня зовут, не обессудь, я заберу малышку Зельду с собой.
Он завернулся в кушак и пропал. Кела позвала кормилицу, оставила детей на ее попечение и побежала к Августе.
Баронесса, естественно, была занята - привычно скрипела пером по пергамену. Однако, увидев взволнованную королеву, она отложила недописанное стихотворение.
- Имя? - переспросила Августа, когда Кела рассказала ей о новых условиях гнома. - И у тебя уже есть какие-нибудь идеи?
Кела покачала головой.
- Я, конечно, слышала множество имен, но не берусь сказать, как могут звать это чудовище.
- В святцы можно даже не заглядывать... - Августа закусила кончик пера. - Вот что, девочка моя. Садись и пиши все имена, которые только можешь вспомнить.
Всю следующую неделю Кела и баронесса собирали имена. Король смотрел на это с легким недоумением, но снисходительно, и даже сам подсказал парочку. В положенный срок Кела поднялась на башню и на закате встретилась с гномом. Устроившись на спинке массивного дубового кресла, он сцепил свои похожие на ножки паука-сенокосца пальцы на колене и ухмыльнулся. Кела срывающимся голосом начала называть имена. К полуночи список закончился, а нужное так и не было найдено. Гном спрыгнул на пол, шутливо поклонился и исчез.
Кела принялась за новые поиски. Она и не подозревала, что в мире существует такое количество имен, да еще и престранных порой. Списки составили уже несколько томов, а у королевы по-прежнему не было никакой уверенности в успехе. Все лето она старалась не отходить далеко от малютки Зельды. Угроза потерять ее сделала девочку самым дорогим для Келы существом. Королева укачивала дочь, напевая мелодию, услышанную у гнома, и еще когда-то раньше. Слова появились не сразу, и Кела вполне допускала, что сама выдумала их.
Я иду по яблоневому лесу,
