— Дашь мне завтрак? — спросил Мартон Лайко Фрида, который интересовался задачей.
— Дам, — ответил Лайко Фрид.
— Сколько?
— Сколько хочешь?
— Полбулки.
— Четверть.
— Мало! — ответил Мартон. — Тогда я не дам тебе тетрадь.
И он принялся свистеть, как будто булка для него совсем уж неинтересна.
— Ну ладно, — согласился Лайко Фрид, — дам. Покажи.
— Сначала дай.
— Нет, сначала покажи.
Мартон раздумывал некоторое время, а потом дал под честное слово. Фрид лихорадочно списывал.
— Ну, а теперь дай булку.
Рот Лайко Фрида искривился, он захохотал, наклонившись над партой.
— Дурак, ведь я уже съел!
— А честное слово? — Мартон, сверкая глазами, двинулся на него; от волнения он смял, как тряпку, свою собственную тетрадь. — А честное слово?
Лайко Фрид хихикал.
— Я съел булку, а ты лопай честное слово!
Ногти Мартона впились в тетрадь. Возбужденный, он остановился перед Фридом.
— Дай в зубы! — крикнул кто-то сзади.
И когда шепелявый язык Фрида был между зубами, чтобы произнести: «Только попробуй ударь!» — Мартон ловким движением стукнул его под подбородок, так что Фрид прикусил себе язык и вместо слова «ударь» успел произнести только «уда…».
Лайко Фрид заревел, а Мартон, бледный как полотно, закричал на него:
— Не плачь, ты, нюня, ты обманул меня! Не реви!
Но Фрид ревел, и чем ближе был конец десятиминутного перерыва, когда должен был прийти г-н учитель, тем громче раздавался его плач.
— Не реви, — сказал Мартон снова. — Ты нарочно плачешь, чтобы учитель узнал.
Когда же и это не помогло, Мартон схватил мальчишку за волосы и стал его трясти:
— Так сдохни же! Ты хочешь, чтобы учитель узнал и избил меня… на́, сдохни!.. На́ тебе!.. Скажи… плачь…
При каждом слове он дергал Фрида за волосы. Весь класс собрался вокруг них. Часть кричала:
— Чего ты бьешь его?
Другая часть подначивала:
— Бей!
И два лагеря в упор смотрели друг на друга.
Теперь Фрид уже завыл во весь голос. Резко продребезжал звонок. Вошел г-н учитель. Ребята разбежались, только Лайко Фрид и Мартон остались стоять.
— Что такое? — строго спросил учитель.
Мартон и не посмотрел на него, он только стоял за плачущим Фридом, сурово опустив голову. А Фрид плакал и все больше повышал голос.
— Что такое? Я вас спрашиваю, что случилось?
— По-бил меня Фицек!..
— Фицек, — крикнул учитель, — иди сюда! Сию минуту! Почему ты ударил Фрида?
Фицек на два шага, приблизился к учителю и, опустив голову, ответил хриплым голосом:
— Господин учитель… Фрид попросил у меня задачу, дал честное слово, что даст мне за это полбулки, и ничего не дал. Он обманул меня!
Класс напряженно следил за событиями.
— Это правда, сынок? — спросил учитель Фрида.
— Я ему ничего не обещал! — крикнул Фрид.
— Ты смотри, — зарычал Мартон, — не ври, а то!..
Он не мог закончить. Учитель дернул его.
— Ты все еще грозишь ему? Ты — негодяй, мерзавец!.. Фрид, ты списал задачу? Скажи, сын мой, это не грех…
— Да, — засопел Фрид.
— И не стыдно тебе, Фицек? — начал учитель. — Товарищ просит у тебя помощи, надо было помочь товарищу, немного поддержать его… Не стыдно тебе? Как будто это не твоя обязанность — помочь, если ты лучше знаешь… Ложись!
Мартон лег на край кафедры, и учитель стал бить его бамбуковой палкой. Мартон тянул воздух сквозь зубы и во время норки старался объяснить учителю:
— Господин учитель… ой, ой, ой!.. дал… честное слово… ой! даст булку… нет…
— Молчи! — крикнул на него учитель. — Все еще разговариваешь?
Палка со свистом рассекала воздух. Мартон умолк.
С искрящимися глазами, с лицом, раскрасневшимся от боли и обиды, сел он на свое место. В голове у него мелькали ужасные мысли: он раскроит топором голову учителя и Лайко Фрида, подстережет их ночью на темной улице, где никто не ходит, и большим кухонным ножом перережет им горло.
— Фицек! Ты почему не отвечаешь?
Мартон вздрогнул и встал. Видимо, учитель что-то спросил у него, а он не расслышал.
— О чем ты думал, негодяй? — крикнул ему учитель.
— Ни о чем, — пробормотал Мартон, глаза его затуманились. — Ни о чем…
— Немедленно убирайся домой и завтра позови твоего отца… Кто твой отец?
— Сапожник! — крикнул Мартон Фицек. — Сапожник…
— Не кричи! Убирайся домой!
