Они вошли в кафе «Венеция». Жена Фицека заказала кофе со сливками и пирожное. Мартон покраснел от волнения. Кофе со сливками!.. Он сидит рядом с мамой, как большой. Совсем взрослый! Мама тоже разрумянилась.
Кельнер уже нес кофе и пирожное.
Потом стало темно, и кино началось.
Мартон смотрел на экран: он взял мать за руку, гладил ее пальцы и думал о двух вещах: «Какое кино красивое!.. Мама, я только вырасту, — увидишь, как я помогу тебе…»
3
Фицек стремительно мчался наверх, на третий этаж. От быстрого бега он казался еще меньше. Он распахнул дверь, выдул воздух, снял шляпу, вытер платком вспотевший красный лоб, на котором шляпа оставила полосу.
Лицо Фицека сияло ярче, чем сверкающее осеннее солнце.
— Берта! Моя дорогая Берта!
Жена подметала, на ней был синий фартук в белую крапинку, она спросила, опираясь на щетку:
— Что случилось, Фери?
— Поцелуй меня! Сию минуту поцелуй своего мужа! Вот это человек! Сию минуту!
— Не дури! Поцеловать… перед ребятами… Что случилось?
— Ничего не скажу, пока не поцелуешь.
Жена прислонила щетку к стене и поцеловала.
— Ну, — сказала она снова и взялась за щетку, — что же случилось?
Глаза, рот, все лицо Фицека было озарено счастьем.
— Человек утром встает и даже не подозревает, что его ждет… Ты знаешь, в чем дело?.. Человек встает и не знает… У Пацера дела идут хорошо, верно? Вот видишь. А кем он был раньше? Ну… сапожником. Как ты думаешь, кем я стану? Ну, угадай.
— Кельнером у Пацера.
— Еще чего, у этого сапожника!
— Тогда не знаю. Скажи сам.
Господин Фицек выпрямился. У других людей это означает, что они выпятили грудь, а г-н Фицек выдвинул вперед живот.
— Я открываю конкурирующую кофейную на улице Луизы!
Жена снова прислонила щетку к стене и правую руку подняла к лицу, левой придерживая локоть правой.
— Да, — сказал Фицек. — Что ты удивляешься? Впрочем, утром и я бы удивился. Иду я по улице и встречаюсь с Вайдой… Слышала ты о нем? Этот большой косолапый Вайда… Словом, встретился я с ним перед винной лавкой Дарваша. «Как живете, господин Фицек? Что поделываете?» — спрашивает он. «Так, потихонечку, — говорю я. — Работаю кельнером в «Зеленом охотнике». — «Так, — отвечает он. — Пошли дальше. Еще подумают, что выпить хотим…» Ну, пошли мы дальше. «Чего этому Вайде нужно? — думаю я. — Он ведь такой человек, что понапрасну разговаривать не станет…» «Скажите, ваша жена хорошо готовит?» — спрашивает он. То есть хорошо ли ты готовишь? «Коли есть из чего, господин Вайда, моя жена сготовит так, что и сам король не побрезгает». — «Так, — отвечает он, — так». Затем, без всякого перехода, спрашивает: «Хотели бы вы — это я! — заведовать кофейной? Я обставил бы ее, вы вели бы дело и платили мне за помещение». То есть ему, поняла?
Господин Фицек вытер снова вспотевший лоб, глаза его горели от счастья. Жена слушала, иногда качала головой и шептала:
— Что ты говоришь?
— Знаешь, Берта, я сначала подумал: он шутит, но потом заметил, что он очень даже серьезно говорит. «Господин Вайда! — закричал я. — Господин Вайда, вы осчастливили бы меня и целую семью!» А Вайда ответил: «Ну ладно. Так пошли!» И мы свернули на улицу Луизы, к дому номер четыре… Знаешь, напротив кофейной Пацера? И Вайда показал на пустующее помещение. «Вот здесь будет кофейная», — сказал он. Я ему отвечаю: «Господин Вайда, вы, может, ошибаетесь, — ведь здесь напротив Пацер. Вы бы где-нибудь подальше наняли подходящее помещение!» Вайда качает головой: «Я не ошибаюсь, господин Фицек. Именно здесь и откроем кофейную. У этого Пацера дела очень хороши. Он уже изрядно нажился. Если вы переманите хоть половину посетителей, то и вам повезет, и мне. Слушайте меня: это не первая кофейная, которую я сдаю в аренду. Я понимаю толк в таких делах…» Ну, Берта, теперь будь умной… У меня еще не было кофейной, но если я долго буду протестовать, подумал я, он поручит другому, другому сдаст. Словом, я ответил ему: «Молчу, молчу, господин Вайда! Вы, конечно, больше меня понимаете в этом деле, у меня ведь еще не было кофейной». — «Ну-ну», — отвечает Вайда и руку мне положил на плечо. У него такие кольца на руке, что на каждое два месяца можно жить припеваючи. «Ну, — говорит Вайда, — у всякого словца ожидай конца. Стало быть, вы возьметесь вести кофейную, если я ее оборудую?» — «Возьмусь!» — закричал я. «Платить будете мне в день полтора форинта». — «Ладно», — ответил я быстро, чтобы он не успел передумать. «Через неделю открываем!» — «Это будет очень хорошо», — отвечаю я. Тут Вайда повел меня к себе на квартиру. «Ну, тогда, господин Фицек, давайте подпишем с вами договор». И я подписал. Две бумаги. Одну он отдал мне. Вот она, Берта.
