— Ты даже ни разу не позвонила, — с дрожью в голосе проговорила она. — Мне пришлось узнавать все от чужого человека.
— Я знаю. Так получилось. Я хотела позвонить. Заметка об этом происшествии появилась только в одной газете, и я не думала, что Молли расскажет тебе о нем по телефону. Кроме того, я очень устала после всего случившегося, так что уснула сразу же, как только пришла домой. Не то чтобы со мной что-то было не в порядке, я просто устала. Я собиралась тебе позвонить по дороге домой с работы и все рассказать. Клянусь, что собиралась.
Опять молчание.
— В любом случае ты бы позвонила из дома? — спросила мама.
— Да, — солгала я.
— Ты, должно быть, не успела как следует поесть, если работала целый день, так что сейчас сможешь поужинать.
— С удовольствием, — ответила я сквозь сжатые зубы. — Увидимся через двадцать минут.
Когда я пришла в квартиру матери, она уже ждала меня на пороге. Она уперлась руками в бока, и на ее лице застыло привычное для нее выражение «я боюсь за тебя, детка». Ее волосы цвета соли с перцем были всегда так аккуратно уложены, что можно было подумать, что она каждый день посещает парикмахерскую. «Аккуратно» было точное слово для описания моей матери. Все связанное с ней было опрятным, чистым и гармоничным по цветовым сочетаниям. Сегодня на ней был полосатый фартук и в тон ему резиновые перчатки. Видно было, что она долго трудилась.
Она выглядела такой бледной и взволнованной, словно это она нашла труп в доме миссис Хэррис. Я нагнулась поцеловать ее в щеку. Она обняла меня с таким пылом, как будто только что вырвала из челюстей смерти. Я всегда ощущала себя гигантом рядом с моей матерью. Свою долговязость я унаследовала от отца.
— Папа еще на работе? — спросила я, высвобождаясь из ее объятий.
— Он опять поздно работает, — пожаловалась она, семеня передо мной на кухню. — Опять вынужден есть на работе, представляешь? Вся эта столовская еда для него не полезна.
Конечно, не полезна, подумала я, но, во всяком случае, она съедобна. Мама взглянула на меня так, словно прочла мои мысли.
— Конечно, — сказала я вслух, стараясь отвратить удар. — Она не может быть ему полезна. Так что у нас сегодня на ужин?
— Новая паста. Я нашла рецепт в журнале, когда сидела в четверг у парикмахера. Я не стала его вырезать или переписывать, просто постаралась запомнить. Если будешь заниматься стряпней столько лет, сколько я, то станешь хорошо запоминать ингредиенты и все остальное.
— Прекрасно, — одобрила я с энтузиазмом, про себя ужаснувшись перспективой есть блюдо по рецепту, вычитанному в журнале. Когда мы вошли на кухню, мой брат Вилли стоял у кухонного стола. Он вытянулся на целый фут с тех пор, как я видела его в последний раз, два дня назад. А свежевыбритая голова зрительно делала его даже выше.
— Вилли, — приветствовала я его, — рада видеть, что я не единственная жертва.
Он сел за кухонный стол и ослепительно улыбнулся. Я впервые заметила, что он превращается в красивого молодого человека. Но я, конечно, ни за что бы ему этого не сказала.
— Привет, Эл, — сказал он, играя вилкой.
— Красивый пирсинг бровей, — одобрила я, садясь напротив него.
— Спасибо. — Он улыбнулся, прищурив глаза.
— По-моему, это просто ужасно, — объявила из-за моей спины мама, выкладывая на блюдо свое последнее произведение кулинарного искусства. — Бог знает что проткнуто сквозь его кожу: кольца, брелки, булавки. Было бы намного полезнее, Вильям, если бы ты посещал занятия.
Вильям вздохнул.
— У меня все «А» в рождественских тестах, ма, так что тебе незачем жаловаться во всеуслышанье.
— Прошу прощения, молодой человек, — с наигранной вежливостью извинилась мать, накладывая нам в тарелки дымящееся непонятное варево. — Я знаю, что ты получил «А» за контрольные, но ты мог бы сдать их даже лучше, если бы не был так озабочен просверливанием дырок по всему телу и игрой в этом своем оркестре.
— Не понимаю, каким образом я могу получить балл выше, чем «А»… — начал было Вилли, но я дала ему пинка под столом, будучи слишком усталой для продолжения спора с нашей норовистой матерью. Вилли бросил на меня быстрый взгляд.
