Горсть риса - страница 31

Но дирижер был, потому что оркестр вдруг умолк, и в конце зала широко распахнулась дверь.

Фердинанд Маркос и его супруга прошли к центру зала и, поднявшись на возвышение, слегка поклонились. Теперь все мы — участники симпозиума — поднялись и обменялись рукопожатиями с хозяевами вечера. Раздалась нежная музыка, и на середину зала вышли официанты. По взмаху руки метрдотеля, они разошлись каждый к своему столу. Через некоторое время все они снова собрались в середине зала и одновременно покинули его. С одной свечи, стоящей на нашем столе, скатилась капля горячего белого воска и застыла на основании серебряного подсвечника. Как только свечи догорят — закончится обед. Такова здесь традиция, и никто не вправе ее нарушить.

В зале, в котором мы теперь обедали, чувствовалось оживление. Был произнесен не один тост. Я смотрел на свечу, стоявшую на нашем столе. Еще одна капля благоухающего горячего воска покатилась по белому ее стволу вниз. Она была тяжелее своих предшественниц, поэтому оторвалась и, упав на основание серебряного подсвечника, разлилась в бесформенное пятно, напоминающее выброшенную на берег медузу.

Небольшое пламя над свечой медленно, но уверенно сокращало ее век. Такова уж судьба у свечи — чем быстрее она отдает другим свое тепло и свет, тем быстрее умирает сама. Вдруг распахнулась дверь, и в зал вошли красочно одетые оркестранты, вбежали легкие как газели танцовщицы.

Ритмы музыки и настроение танца действуют не только на людей. Свечи, словно забыв, как мало им осталось жить, засверкали еще ярче своим горячим пламенем.

Но время шло. Свечи угасали. Закончился вечер во дворце.