— Конечно, — говорит Лео, — я люблю поговорить. Хотите, пойдем в сад и посидим на воздухе? Сегодня прекрасный день, просто стыдно торчать в помещении.
— Я сам подумал то же самое. — Я поворачиваюсь к Норе: — Спасибо за помощь.
— Не стоит благодарности. Я загляну к вам попрощаться перед вашим уходом.
Я прохожу за Лео в сад. Он огибает площадку для игр и подходит к скамейке в тени дерева.
— Для кого предназначены эти качели и детские горки? — спрашиваю я, когда мы садимся.
— Для гостей, — говорит он. — Миссис Кейе — она руководит Св. Августином — очень верит в силу игры. Она считает, что необходимо вернуться в счастливые дни детства, если страдания взрослой жизни оказались слишком тяжелы. — Он печально улыбается. — Я много времени провел на этих качелях, когда впервые попал сюда. Но с горок спускался нечасто. Никогда не любил детские горки. — Следует пауза. Лео изучающе смотрит на меня. В его глазах нет подозрительности, только любопытство. — Не припоминаю, чтобы Билл упоминал ваше имя.
— Вы были близки с вашим братом? — наношу я контрудар.
— Да. Мы не так часто виделись, как хотелось бы: работа удерживала Билла в городе, а я всегда предпочитал открытые пространства. Вообще-то, — он кашляет, — у меня фобия к городу. Не к городам вообще, только к этому. Но мы поддерживали связь. Билл прекрасно писал письма. Каждую неделю посылал мне пару писем и дюжину посланий по Интернету. Я ужасно скучаю по нему.
Горе Лео неподдельно. Я подозреваю, что он ничего не знает о возможном возвращении брата из мертвых, но все равно гну свою линию. У меня нет сочувствия ко всему, что касается Билла Кейси.
— Хотелось бы поговорить с вами начистоту, Лео, — мягко говорю я, не уверенный, какой путь лучше избрать, и решив действовать в зависимости от обстоятельств. — Причина, по которой вы не помните моего имени, очень проста — оно вымышленное. Я не хотел, чтобы кто-нибудь узнал о моем посещении этого места.
— Что вы говорите? — Кожа на его лбу собирается в морщины. — Я заинтригован.
— Мое настоящее имя — Эл Джири.
Я внимательно наблюдаю, как он воспринимает эту новость.
Лео начинает теребить морщинистую кожу на подбородке.
— Это имя я точно припоминаю. Вы были одним из лучших друзей Билла. Он много писал о вас. Относился к вам почти как к своему сыну. — Он сдавленно смеется. — Билл был таким — если он привязывался к кому-нибудь, то полностью отдавался своему чувству.
— Да. — Я выдавливаю из себя смешок и вспоминаю смертельно бледные лица Николы Хорниак и Эллен и то, как Билл спокойно и хладнокровно разрушил мою жизнь.
— Не понимаю, — говорит Лео, — зачем эта маскировка?
— Билл вам когда-нибудь рассказывал, чем я зарабатывал на жизнь? — спрашиваю я.
— Не думаю. Но у меня не самая лучшая память.
— Я частный детектив.
— Правда? Как интересно. Это так же здорово, как показывают в кино и по телевизору?
— Нет. Длинные, утомительные часы слежки, причем вас никогда не соблазняет какая-нибудь прелестная famme fatale.
Это неправда. Совсем недавно меня надула одна шикарная сука. Но я, пожалуй, не стану об этом распространяться.
— Вы сейчас на работе? — спрашивает Лео.
— В некотором роде, — медленно отвечаю я, — но об этом не следует распространяться. — Я прочищаю горло и наклоняюсь к нему: — До меня дошли слухи, что Билл жив.
Лео смотрит на меня:
— Жив? Нет, Билл умер от взрыва. Полицейские рассказали мне страшные вещи — якобы он убивал людей и потом покончил с собой. Я никогда им не верил — он не мог убивать, особенно после того, что случилось с Джейн, — но я знаю, что он умер. Они нашли его тело. Вернее, то, что от него осталось. Он был разорван на куски и сгорел. Он…
Слезы появляются в усталых старых глазах Лео Кейси и стекают вниз по морщинистым щекам. Если это притворство, то он просто превосходный актер, еще лучше, чем его брат, который играл роль моего друга и в то же время замышлял лишить меня всего, что было мне дорого, и стравить с собственным отцом.
— Он не может быть жив, — хрипит Лео, — он бы пришел повидать меня. Он бы написал.
— Успокойтесь. — Я беру его руки в свои и начинаю их массировать. У него пальцы, как у скелета, — длинные, тонкие, костлявые. — Это только слухи, но я должен был их проверить.
