Рик с облегчением перевел дыхание, но так и не шелохнулся. Он ждал, пока Моника даст ему команду. Однако Моника молчала, и он осторожно поднял руку, чтобы привлечь ее внимание, но тут же опустил. Нет, руками лучше ничего не трогать. Это чревато.
Но соблазнительно. Чертовски соблазнительно.
Рик стоически противостоял искушению. Он шевельнулся, и Моника тут же прижалась к нему еще теснее.
Нет! Только не это!
- Моника… - еле слышно шепнул он. Она не отозвалась, и он шепнул уже громче: - Моника!
- Подождите. - Она соскочила с кровати.
Рик прислушался. В квартире было тихо. Надо вылезти из кровати. А может, подождать еще?
Моника вернулась и улеглась к нему лицом. Что еще она придумала? - насторожился Рик и спросил:
- Вы заперли дверь?
- Да.
Рик повернулся на спину и хотел слезть с кровати, но она схватила его за запястье.
- Подождите. Еще рано.
- А разве он еще не лег?
- Нет, дядя у себя в кабинете.
Разговор шепотом в темноте настраивал на интимный лад. Рик чувствовал, что его решимость стремительно тает. Он вздохнул и, ощутив запах ее кожи, зажмурился.
- А что он там делает?
- Я не спрашивала.
Рик старался не думать о том, что ее грудь совсем близко. Вспомнил, как неделю назад ласкал ее на диване в гостиной, и скрипнул зубами.
- О чем вы с ним говорили?
Моника вздохнула, и Рик почувствовал у себя на щеке ее теплое дыхание.
- Бедный! Сегодня он такой печальный… Тоскует по жене.
Рик очнулся.
- И он пришел к вам, чтобы это сказать?
- Он подарил мне медальон покойной жены. Ведь у него нет дочери, вот он и решил отдать его мне. Это фамильное украшение. Старинное и очень ценное. - Она снова вздохнула. - Дядя немного пьян. Завтра я верну ему медальон.
- Почему? Ведь он сам его вам отдал…
- Рано или поздно у Артура будет дочь. И медальон должен принадлежать именно ей.
Рик промолчал. Он не мог представить Артура женатым. Не то что отцом. Хотя Моника, наверное, права. Кто знает? Может, со временем у Артура будет куча детишек, как и подобает настоящему Террачини.
Моника подвинулась и примяла подушку, которую Рик пристроил между ними в качестве оборонительного щита.
- Когда дядя в таком настроении, он долго не ложится спать.
- И чем же он занимается?
- Смотрит старые теткины фотографии. И пьет. - Она вздохнула. - Дядя слишком много пьет. Обязательно поговорю с ним перед отъездом. Нельзя так относиться к своему здоровью.
- Да? - Рик улыбнулся. Иногда Моника рассуждает как взрослая, заботливая женщина, а иногда ведет себя как настоящий ребенок - любопытный, непослушный, задающий слишком много вопросов.
- А вы считаете, мне не нужно с ним говорить?
- Нет. Просто немного удивился.
- Почему?
- Не знаю. Ведь я… Моника, ведь я в вашей постели.
Она засмеялась. Тихо, но чертовски обольстительно.
- Да, Ричард, я все понимаю. Ведь я тоже в постели.
- В том-то и проблема.
- Не вижу никакой проблемы. - Моника протянула руку и погладила его по щеке. - Ведь дядя не знает, что вы здесь.
- Да, но… - Он убрал ее руку, которая подобралась к верхней пуговице его рубашки. - Все равно мы не должны быть в одной постели.
- Но ведь мы не делаем ничего предосудительного.
- Дело в том, что… - Рик перевел дыхание.
Моника придвинулась к нему так близко, что ее волосы защекотали ему подбородок, а потом закинула руку ему на плечо, едва не касаясь грудью его груди. Хотя она говорила спокойно, Рик чувствовал, как бешено колотится у нее сердце.
- Моника, если вы будете продолжать в том же духе, это плохо кончится. - Рик отстранился. - Где подушка?
И тут она его поцеловала.
Правда, промахнулась и попала не в губы, а в подбородок. Потом снова прижалась к нему, и в ее неловкой попытке было столько трогательной юной нежности, что Рику захотелось, наплевав на все запреты, обнять ее и прижать к себе.
Хотя в комнате царил полумрак, он видел, как задышали зрачки ее глаз, а на лице на миг отразились неуверенность и смятение, напомнив Рику о том, что Моника неопытна и невинна и сама не знает, о чем просит. Лежа в уютном полумраке рядом с ее восхитительным телом, Рик впервые по-настоящему понял, что такое искушение.
- Моника, вы сами знаете, это невозможно. Так нельзя.
