Парень нехотя подошел к бывшему приятелю, нерешительно взял за подбородок дрожащей рукой, заглянул в глаза, отшатнулся. Потом собрался с духом:
— Вставай! Вставай, говорю, идем со мной…
С трудом, уговорами и руганью, поднял равнодушного рабочего на ноги, закинул его руку себе на плечо, в последний раз оглянулся на Тоника. Тот посветил на ступеньки, чтобы они увидели выход, и в одиночестве направился в туннель.
Откуда-то ровно дул сухой холодный ветерок: здесь гулял довольно сильный сквозняк. Что забыли работяги в странном, тесном даже для одного поезда туннеле? Что их заставило лезть сюда, практически под Московский вокзал? Куда ведет эта железная дорога?
Фонарик начал медленно тускнеть, и Тоник погасил его. Шел вперед, придерживаясь одной рукой за стенку и полагаясь только на слух. Он не ощущал рядом привидений, но был готов к нападению в любой момент. Вскоре издалека донесся чей-то вскрик. Хотелось бежать на голос — там были люди, пусть смертельно перепуганные, но с ними Тоник будет не один… Он всю свою жизнь побаивался замкнутых пространств. И теперь всем телом ощущал, что над головой — многометровая толща породы, готовой обрушиться, сплющить, раздавить ничтожного человечка, идущего в никуда в полной темноте… Кроме того, ход может закончиться тупиком, и настоящий ужас испытает Антон, если вдруг наткнется на глухую стену. Потом надо будет идти назад. А может, он не дойдет до выхода, и окажется, что вместо крутых белых ступенек — тоже тупик…
Тоник ничего не видел. Что открыты глаза, что закрыты — никакой разницы. Нервы напряжены до предела, сердце колотится в ушах. Он старался почти не дышать, чтобы вовремя услышать, если появится чужое дыхание. Прислушивался, не притаился ли где-нибудь призрак или работяга, но вокруг была только пустота. А потом стена ушла из-под руки. Вбок ответвлялся еще один проход, и именно из него дул холодный ветер. Тоник решительно повернул.
Метров через пятьдесят стало намного светлее, и он ускорил шаги, потом побежал. Впереди не было ни призраков, ни людей, зато был выход!
Влажные камни под ногами перестали скользить, и, опустив голову, Тоник уже смог разглядеть их — сухие посередине и заросшие мокрым мхом на стыках. Склизкие серые стены уходили вперед и смыкались тупиком. А сверху на торцевую стену лился бледный дневной свет.
Ничего не видно над головой — только квадратик бледного голубого неба. Оттуда изредка долетают порывы теплого сухого ветра — или кажется? Антон смотрел на это небо, как зачарованный. Свобода! Ничего не стоит, наверное, залезть по узкому ходу наверх, выбраться на безопасную землю, уйти отсюда навсегда, забыть мрак тесного замкнутого пространства…
Из оставшегося за спиной туннеля несло сырым холодным воздухом. Вдруг нахлынул запоздалый страх, ведь именно сейчас оттуда может появиться кто-то, кто прервет его жизнь… Тоник оглянулся, но его широко раскрытые глаза ничего не видели в кромешной тьме. И ему еще придется туда вернуться?! А как же иначе: ведь он не просто так, ради экскурсии, пошел в подземелье! В туннеле ждал непередаваемый ужас, темнота, призраки… заблудившиеся неизвестно где работяги, которым сейчас гораздо страшнее, чем ему. Тоник пойдет в эту темноту, он заставит себя пойти, чтобы их вытащить. Зачем? Да просто ему страшно думать о том, сколько человек сегодня уже погибли. И кто-то — по его вине…
Лучше не стоять здесь, потому что запросто можно проиграть борьбу с собой. Да, он сам полез в это подземелье, будь оно неладно, наверное, потому что не думал, что спускается сюда надолго. Надо идти… Если сейчас оглянуться назад, то можно будет увидеть удаляющийся светлый квадрат — выход…
Вскоре опять стало темно. Антон по-прежнему держался за стену левой рукой, сжимая в правой ручку тяжелого прожектора. Он шел прямо к призракам. Возможно, они так же чувствуют его, как он — их.
— Кто здесь?!
Голос, пусть тихий, но неимоверно страшный, прозвучал в каких-то двух шагах. Тоник вздрогнул и чуть не выронил прожектор.
— Ты сам-то кто такой?!
Неизвестный не пожелал отвечать, но проговорил с облегчением:
