– Право слово. – Наградив рабов ослепительной улыбкой, Камилла сказала: – Уокер, Арчер, прошу, оставьте нас. Мне с Саймоном надо поговорить наедине.
Имя Саймона и «наедине» глава клана произнесла, будто тайный пароль для любовника.
Рабы с поклоном удалились. На шее у мистера Арчера Саймон успел заметить след от укуса: темный синяк, похожий на мазок краски, и – еще более темные – две дырочки посередине, окольцованные сухой, потрескавшейся кожей. Саймон тихонько вздрогнул.
– Прошу, садись. – Камилла похлопала по соседнему стулу. – Хочешь вина?
Саймон неловко присел на краешек жесткого металлического стула:
– Я не большой любитель выпить.
– Понимаю, – сочувственно произнесла Камилла. – Ты ведь совсем еще новичок. Не бойся, со временем приучишь себя употреблять вино и прочие людские напитки. Старейшие из нас способны есть, почти не ощущая болезненных побочных эффектов.
Болезненных побочных эффектов? Саймону слова Камиллы не понравились.
– Мы надолго здесь? – спросил он, демонстративно доставая сотовый и глядя на часы. Половина одиннадцатого. – Мне домой надо.
Пригубив вино, Камилла спросила:
– Правда? Зачем же?
Мама ждет. Правда, дамочке этого знать не обязательно.
– Вы прервали мое свидание. Я думал, дело срочное.
– Ты ведь живешь с матерью, так? – напомнила Камилла, отставляя бокал. – Странно, ты могущественный вампир – и отказываешься покидать дом. Не хочешь вступить в клан.
– Так вы прервали мое свидание, чтобы посмеяться? Могли бы выбрать другой вечер. Я на свидания не часто хожу.
– Я не смеюсь, не издеваюсь, Саймон. – Она облизнула нижнюю губу, словно добирая капельки вина. – Просто интересно, почему ты не присоединился к Рафаэлю?
То есть к ней самой.
– Чутье подсказывало, что Рафаэлю это не нужно. Он ясно дал понять, что оставит меня в покое, если я уйду. Я и ушел.
– Ушел? – Бледно-зеленые глаза Камиллы светились.
– Я не просил делать из меня вампира, – ответил Саймон, поражаясь, зачем он вообще откровенничает с этой странной женщиной. – Просто хотел нормальной жизни. Узнав о даре, я подумал: вот шанс. По крайней мере, у меня есть подобие человеческой жизни: я хожу в школу, ночую дома, общаюсь с мамой и сестрой…
– Ты не ешь в их присутствии. Тебе приходится скрывать тягу к крови. Ты ни разу не пил кровь человека, да? Пьешь исключительно слитую кровь. Остывшую. Животную.
Камилла наморщила носик.
Саймон пил кровь Джейса, но Джейс – не совсем человек.
– Нет, кровь человека я не пил.
– Когда-нибудь ты попробуешь людскую кровь… и вкуса ее забыть не сумеешь. – Женщина наклонилась к Саймону, и кончики ее волос коснулись его руки. – Вечно прятать свою суть нельзя.
– Какой подросток не врет родителям? И что вам за дело? Зачем меня звали?
Камилла вновь наклонилась к Саймону, позволяя заглянуть себе в вырез платья. Будь Саймон человеком, он вспыхнул бы от смущения.
– Может, покажешь ее?
– Кого ее? – выпучил глаза Саймон.
Камилла улыбнулась:
– Печать, глупыш. Печать одиночества.
Саймон вернул на место отвисшую челюсть. Откуда Камилла знает о Печати?! Лишь немногие в курсе, что Клэри изобразила у него на лбу. Рафаэль предупреждал: Каинов знак – предмет страшной тайны, и Саймон ему поверил.
Камилла пристально смотрела на Саймона. Нечто в мелодичном звучании ее голоса заставило убрать со лба челку.
Округлив глаза и приоткрыв рот, Камилла схватилась за горло. Она словно проверяла давно умолкший пульс.
– О… – произнесла наконец вампиресса. – Ты такой везунчик, Саймон. Такой счастливчик.
– Я проклят, – напомнил он, – не благословлен. Сами знаете.
Сверкнув глазами, Камилла процитировала:
– «И сказал Каин Господу: наказание мое больше, нежели снести можно»[3]. Ты не в силах вытерпеть свое проклятие, Саймон?
Опустив челку, он выпрямился:
– Я – в силах.
– Просто не хочешь. – Не сводя с него глаз, Камилла провела пальцем по кромке бокала. – Что, если я предложу обратить проклятие в преимущество?
Ну наконец-то она подошла к сути дела! Начинается настоящий разговор.
– Я весь внимание.
– Когда я представилась, ты узнал мое имя. Рафаэль упоминал меня прежде, так?
Разговаривала Камилла с легким акцентом.
