Когда Шандор поздно вечером вернулся домой от Фаркаша, Юлиш как раз ставила квашню. Поставив корыто на кровать, она, стоя спиной к двери, просеивала муку.
Шандор, прислонившись к косяку двери, молча наблюдал за ритмичными движениями жены и ее плавно покачивающимися бедрами. Кровь в нем взбунтовалась. Он невольно потянулся, чтобы хоть куда-то деть свою силу, не дав ей взять верх над ним.
Квашня уже стояла на столе, распространяя кисловатый запах, который всегда придавал выпечке хлеба некоторую праздничность. В такой момент старая Бакошне ходила почти на цыпочках, занимаясь, в основном, детьми. Она раздела Шади и уложила его в постель. Шади раскапризничался и попросил воды.
— Сейчас нельзя, — зашикала на него бабка. — А то хлеб будет клеклый. Вот заквасим тесто — и попьешь.
— Муки у нас только на одну выпечку осталось, — сказала Юлиш, заметив мужа.
— Еще смелем, время пока есть.
— Ну, что сказал дядюшка Фаркаш?
— В середине следующей недели, пожалуй, можно будет ломать кукурузу.
Во дворе послышались чьи-то шаги. В комнату вошел Берта и попросил одолжить ему бритву.
— Моя полностью отказала: кто-то из ребят пробовал строгать ею палку, — объяснил он.
— Да, палка, конечно, не для бритвы.
— Мне до обеда в управу сходить надо, приглашали, а я, как назло, совсем зарос. Перепугаю там всех.
— Зачем же вызывают? Может, Антал чего напроказничал?
— Да нет! — засмеялся Берта. — Еще зимой я просил дать мне хоть какое-нибудь пособие на детишек. Вот они и вызывают.
— Быстро они управились.
— Я посоветовался с женой и решил заодно попросить помощь и на эту зиму. Как раз к будущей весне и получу.
— Ты бы малость потолковал там о любви к ближнему, — заметил Шандор. — Может, тогда бы быстрее дела пошли.
Однако на этот раз Берта не был настроен долго разглагольствовать.
— Брось дурить, дай-ка лучше мне бритву.
Шандор достал из шкафа бритву, а затем вытащил из-под подушки книгу, которую дал ему Гелегонья. Сунув ее под нос Берте, он сказал:
— Вот в этой книжке вся правда написана.
— Ну так и читай ее на здоровье, а я по-прежнему Библию буду почитывать.
Взяв бритву, Берта ушел.
Шандор же сел к столу так, чтобы свет от лампы падал на книгу, и начал читать.
Вскоре, тяжело вздыхая, улеглась мать Шандора, и только Юлиш еще гремела в кухне посудой. Скоро и она покончила с делами и молча села на табурет напротив мужа.
Шандор взглянул на уставшее лицо жены, и его охватило чувство любви к ней. Он тихо-тихо заговорил с нею, будто продолжил недавно прерванный разговор:
— Не будь всегда такой печальной… Подожди, скоро лучше будем жить… Не вечно же такая паршивая жизнь будет… И мы не вечно будем бедняками…
Дети уже спали. Спала и старая Бакошне. Временами она ворочалась и как-то нараспев тихо стонала.
— Придет время — и у нас будет земля, — продолжал Шандор. — Не будем так гнуть спину… Свободно, спокойно заживем. Вот увидишь…
Юлиш устало улыбнулась мужу и молча протянула к нему свои худые натруженные руки.
Шандор положил на них свои руки и сказал:
— Каждую зиму будем откармливать двух свиней, больших, жирных… кило этак на сто двадцать… Куплю тебе красивое платье, красивые туфли… Не нужно будет ломать голову, что есть завтра… Мы еще поживем хорошей жизнью… И этого времени не долго осталось ждать…
— Это все ты из книжки вычитал? — с улыбкой спросила Юлиш.
— Не только. Я знал это и без книги. Теперь же еще лучше знаю.
— Пошли спать. Отдохнуть-то надо.
Когда они легли в постель, то обнялись так горячо и страстно, будто это была их первая брачная ночь. А рядом с ними, на другой кровати, в квашне, укутанной одеялом, тихо подходило тесто для нового хлеба.
