Вновь накатил страх. Гадкий, липкий…
Решив, что, сидя на одном месте, ничего не добьешься, вылез из машины и быстрым шагом двинулся к близлежащему бомбоубежищу.
«Если была объявлена всеобщая тревога, — подумалось тогда, — то люди должны были укрыться именно там».
Там — это в подземелье рядом со старой электростанцией. Минут десять ходьбы, не больше. У каждого района было свое бомбоубежище, и в Н таковых насчитывалось пять. В прошлый раз Плетнев зачем-то потащил всех нас в соседний район; теперь же я направлялся в своё, законное.
Я шел по пустынным улицам безжизненного города, окруженный ореолом тишины. Солнечный свет с трудом пробивался из-за густых туч, слабо напоминая о том, что наступило утро.
Бросив нервный взгляд в сторону закрытой части города, я передернул плечами. В той стороне над землей вставало непонятное марево, как над раскаленным песком в пустыне, и именно оттуда веяло недобрым теплом. Помню, порадовался тогда колючему ветру, что трепал мои волосы.
Площадка возле бомбоубежища была заставлена милицейскими машинами и военными джипами. На многих из них, с холодком в сердце, заметил мощные пулеметы, развернутые в сторону старой подстанции. Людей нигде видно не было.
Обтерев потные ладони о крутку, я двинулся к спуску в убежище.
Лавируя между брошенной техникой, во все глаза рассматривал горки гильз на земле, битые ампулы с замысловатыми медицинскими названиями, обрывки бинтов и куски ваты. На некоторых из них заметны нехорошие багровые пятна. Такие же пятна нередко встречались на земле; о том, что это такое, я старался не думать…
Волнение нарастало с новой силой. Разыгравшееся воображение подбрасывало в костер страха новые поленья. Образ закрытой части города настойчиво вырисовывался в моей голове.
«Неужели они прорвали кордон? — тревожные мысли били молотом. — Если да — то почему мне не встретилось ни одной твари…»
Возле толстой стальной двери нащупал кнопку звонка, нажал…
Тишина.
Я поднял с пола металлический обломок и несколько раз ударил им по двери. В глубине коридоров раздался чуть слышный звон.
Потянулись долгие минуты ожидания. Мне даже послышалось, что кого-то негромко переговаривается у двери.
Терпение лопнуло.
— Да отоприте же, наконец, эту чертову дверь! — заорал я. — Здесь никого нет!
Тут ожил, не примеченный мною сразу динамик — он удобно расположился над дверным наличником.
— Кто это? — прошелестел искаженный помехами голос.
— Горожанин я, — мне с трудом удавалось сдерживать дрожь. — Я проспал тревогу… С кем я говорю, меня впустят или нет?
— С тобой говорит майор Стальский, — с той стороны наметилось явное оживление. — Как ты добрался до бункера? Они тебя не тронули? Почему ты не укрылся во время тревоги?
— Стоп, стоп, стоп! — я попытался остановить словесный понос, обуявший майора. — Вначале пустите внутрь. Здесь, знаете ли, не так чтобы уютно.
Судя по всему, внутри кипел ожесточенный спор. Меня в бункере видеть не хотели. Понятно. Я бы сам хрен кого впустил в подобной ситуации…
— Слышь, ты, горожанин… ты еще живой там? — в голосе майора не было и намека на заботу.
— Живой, живой. Куда я денусь?
— Так вот, мы сейчас дверь откроем, но тебя внутрь не пустим! — в интонации появились угрожающие нотки. — Если выкинешь чего, тут же подстрелим. Вдруг ты оборотень?
— Кто? — мне стало дурно, начало даже слегка мутить. — Какой еще оборотень? Вы чего там такое курите? Или просто крышу снесло?
— Шутит… Отойди на три шага назад! И руки к небу подыми. Да, да… Отпирай, мужики!
Замки глухо щелкнули, и, туго скрипнув петлями, дверь распахнулась. Мне в лицо тут же уткнулся настоящий сноп света. Я словно ослеп.
— Куда руки тянешь? — гаркнул майор, когда я попытался прикрыть лицо. — Щас словишь маслину…
— Вы свету-то убавьте! Роговицу глаз сожжете, к чертям собачьим.
Несколько минут меня рассматривали, как человека-слона в средневековом цирке. Потом раздался взволнованный возглас:
— Мужики, он вроде нормальный! Ну, не из этих…
— Ага, — поддержал крикуна еще кто-то, — вроде даже не подранный.
— Да нормальный я, нормальный! — в глазах плясали сотни маленьких солнц. Что за фонари у них такие?
