Шара кивает: ей кажется, она понимает, куда клонит губернатор:
– Аханастан?
Мулагеш смеется:
– Аханастан? Вы серьезно думаете, что мне нужно больше ответственности? Клянусь морями, нет. Я, уважаемая посол, хочу получить назначение в Джаврат. Да.
– В Джаврат? – недоуменно переспрашивает Шара.
– Да. Я хочу отправиться в этот тихий уголок посреди Южных морей. Там пальмы. Солнце. Пляжи! Там хорошее вино, мужчины нормальные, а не с кожей цвета говяжьего жира. Я хочу уехать как можно дальше от Континента, посол. Потому как этот Континент мне уже поперек горла, вот.
Вот это да. Какой неожиданный поворот. Полис Аханастан – портовый город, причем порт там международного значения. А поскольку после Войны торговля все больше идет через морские пути, Аханастан – один из немногих полисов Континента, где можно заработать. Плюс, поскольку основа военной мощи Сайпура – его флот, Аханастан – город, теснее всех связанный с Сайпуром. А его губернатор – одна из ключевых фигур в мировой политике. Любой сайпурский чиновник хотел бы получить эту должность… а если Мулагеш желала назначения на крохотный остров Джаврат, это значило только одно: она хочет выйти из политической игры. А Шара еще не встречала сайпурца, который бы добровольно вышел из игры…
– Ну что скажете? – поинтересовалась Мулагеш. – Это возможно?
– О, это… возможно. Конечно, возможно, – кивает Шара. – Боюсь только, в Министерстве будут несколько… обескуражены.
– Мне не нужно продвижение по службе, – говорит Мулагеш. – Смотрите, сколько мне там осталось, той жизни? Лет двадцать? Или даже меньше? Я хочу погреть свои кости в каком-нибудь приятном месте, посол. А все эти аппаратные игры, интриги… Тошнит меня от них уже.
– Я сделаю все от меня зависящее, чтобы вы получили это назначение.
Мулагеш улыбается, как могла бы улыбнуться акула. Если бы умела.
– Ну и прекрасно. Тогда… начнем, не правда ли?
* * *
– Движение «За Новый Мирград», говорите… Эти ребята – они словно дрожжи в сортир бросили, вот что я вам скажу, – сообщает Мулагеш. – И говно там крепко забродило, да. Люди ж не слепые, они видят, что на модернизации можно кучу денег поднять. Сотрудничество с Сайпуром, вот это все, ну вы понимаете. И они хотят получить эти деньги. А вот местные мирградские богачи сотрудничать не хотят ни в какую. И орут, да так громко, что бедные их слышат и слушают.
– А какое отношение к этому всему имел доктор Панъюй?
– Ну эти антиновомирградцы что говорят? Что обновленцы, видите ли, «отступили от пути истинного»! – И Мулагеш всем видом показывает, где она видала этот путь и эту истину: и глаза закатывает, и ехидно улыбается, и рукой пренебрежительно отмахивается. – Причем истинный путь – это не то, как раньше жили. А то, как должно, видите ли, жить. А самые крикливые из них гордо называют себя «реставрационистами», хотя, что тут реставрировать, сами посудите. Это такие самозваные и самоназначенные хранители мирградской национальной и культурной идентичности. Ну вы поняли меня – засранцы как они есть. И когда сюда приехал Панъюй и начал ворошить и копать местную историю и культуру, они все как один заверещали и принялись тыкать в него пальцем.
– Ага, – понимающе кивает Шара.
– Ну да. Потому как реставрационисты – они ж теряли поддержку. Дураков нет процветанию и бабкам «пошли вон» говорить… Ну а, когда ты не можешь победить в дискуссии, что ты делаешь? Правильно. Ты меняешь тему разговора.
– То есть они просто отвлекали внимание, я правильно поняла?
– Угу. Тыкали пальцем в мерзкого сайпурца, который заявился в святой город с благословения иностранной державы, с которой некоторые отщепенцы собираются завязать тесные связи. И орали, выли, и визжали, и скулили на все голоса: мол, святотатство, как так можно! Не думаю, что им было дело до Панъюя и его миссии по «укреплению культурных связей» – хотя, может, кому-то и было… Но как карту они его отыграли на отлично. И хотя теперь все они, конечно, заявили, что никаким боком к убийству не относятся: типа просто хотели инициировать политическую дискуссию. Ну вы поняли: добрую старую политическую дискуссию, в которой вытирают ноги об оппонента и мерзко так клевещут. Ничего необычного, согласитесь…
