Полковник внимательно посмотрел на мистера Хермана.
— Вы умеете скрещивать орхидеи?
— Мне надо бы справиться у нее насчет этого.
— Справиться — у кого?
— Да так просто, всего лишь справиться, — неуверенно, как бы размышляя, ответил Херман.
— Если бы вы соизволили на минутку зайти ко мне, я вам это показал бы.
— Да мне надо бы спешить домой, — заявил с отсутствующим выражением лица мистер Херман. — Сегодня утром у нее был какой-то удрученный вид.
— Мне ее жаль, но, надеюсь, что не случится ничего серьезного, — сказал полковник, имея в виду миссис Херман.
— Думаю, что мне это надо знать, и я был бы рад, если бы вы мне это показали, — решился наконец мистер Херман.
— Что вам надо знать?
— Ну, пойдемте к вам!
Полковник жил вместе со своей замужней дочерью. У него была маленькая отдельная квартирка в общем доме. Гостиная у него была украшена военными трофеями. Они уселись так, чтобы можно было видеть орхидеи, которые были у него там разложены.
— Посмотрите. — Через некоторое время полковник протянул руку к одному из цветов. — Видите вот это? — Он указал на серединку цвета. — Это колонка. Вот этот вырост называется поллиний. Ага, тут наверху у нее есть клювик… Его пальцами необходимо раскрыть. Вот так, посмотрите! А там, внутри, есть две тычинки.
Мясистый клювик раскрылся, словно шлем, и под ним появились два желтых семечка размером не более половинки спичечной головки.
Полковник выудил их.
— Выньте тычинки и вставьте их вот сюда вниз, на пестик.
— И это все? — спросил мистер Херман.
— Все. После опыления из пестика вырастут две тоненькие нитки в семенник. И когда вот тут под цветком начнется утолщение, значит, эта штука опылилась.
Мистер Херман снял очки, прочистил их и почесал в своих редеющих волосах.
— Интересно, а? — спросил он.
— С той Vanda, которую я вам подарил, вам надо скрестить что-то более качественное. Что-нибудь более округлое и объемное, чтобы вы эту ее чудовищную фигуру облагородили.
— Что бы вы мне предложили?
— Там снаружи у меня есть Cimbidium, она называется Фальстаф, я мог бы вам его отдать за пятерку.
У полковника, как обычно, было хроническое опустошение карманов, а с тех пор как Херман ушел из банка, у него не было возможностей занимать деньги.
— А это наверняка будет то, что нужно моей Vanda?
— Я не могу представить себе ничего лучшего, — ответил полковник. — У вас из этого должно получиться что-то очень красивое.
Когда мистер Херман вернулся в теплицу, то ему показалось, что у его орхидеи настроение очень хорошее. Он решил, что не будет ее вот так сразу знакомить с Фальстафом, а потому засунул новую орхидею под скамейку.
Честно говоря, Фальстаф мистеру Херману совсем был не по душе. Цветы у него были пятнистые, красные и грубые, почти неуклюжие, а кроме того, он только-только отходил от какого-то плесневого заболевания. Полковник дал ему коробку яда, которым надо было опрыскивать Фальстафа.
— Будьте очень внимательным, — предупредил он его, — яды, используемые для орхидей, чертовски быстры в действии. Не курите, когда работаете с ядом, а когда закончите, то хорошо вымойте руки.
Херман забыл купить краски, за которыми он, собственно говоря, направился в город. Дома жена дала ему приличную выволочку.
На следующее утро он, держа в руке чашку с чаем, отправился, как это в последнее время стало у него привычкой, в теплицу.
— Я тут кое-что тебе принес, — сказал он Vanda и вытащил из-под лавки Фальстафа.
Оба цветочных горшка он поставил рядом. Vanda выглядела как-то бледновато. Он подлил ей питательного раствора, пока не зазеленели ее торчащие корешки.
— Мне кажется, что тебя стоит, пожалуй, опрыскать, — обратился он к Фальстафу. — Мне было бы очень не по нутру, если бы она заразилась от тебя плесенью.
Он приготовил яд, как ему сказал полковник. Это привело его в довольно нервозное состояние. Полковник на коробке нарисовал большущий череп со скрещенными костями.
Потом Херман целый день рисовал. В теплицу он попал уже ближе к вечеру. Воздушные корни, бывшие там, где стоял Фальстаф, оттянулись и собрались в цветочный горшок. Новую орхидею он поставил на другой конец скамьи. Но на следующее утро корни снова вылезли из горшка, как это было всегда.
